И теперь я точно знала — у меня все получится.

Я не позволила себе замереть, вглядываясь в родное лицо, заново вспоминая черты — для этого еще будет время, а сейчас прежде всего — дело.

Прошла к следующему углу алтаря, скользя ладонью по полированной гладкости его бока, ощущая под рукой медленно разогревающийся камень и двигаясь по движению солнца.

— Брат мой, брат старший, услышь сестру свою, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — тягучая ритуальная формула-обращение растекалась по полу алтарного зала, и от напряжения меня начинало потихоньку потряхивать.

Кейт откликнулся быстрее, коснулся чужого, не нашего алтаря кончиками пальцев и замер — неслучившийся глава рода Ривад, сильный маг и красивый мужчина, Кейт Легконогий, Кейт Путник.

Я отвела взгляд от фигуры старшего брата, не в силах вынести легкую, понимающую полуулыбку на его губах. Эта рана была еще слишком свежа.

Прерывисто выдохнув, я сделала еще несколько шагов, и остановилась у третьего угла:

— Брат мой, брат мой средний, услышь сестру свою, ответь на мой призыв, явись на мой зов!

Белтрэн выступил из своего угла, не дожидаясь Тьмы — и она повисла за его плечами клубящимися крыльями. Спокойный и собранный, он мне таким и помнился, и сейчас, как и раньше, как и всегда, был готов делать то, что должно — и будет, что будет.

Я сделала последние несколько шагов, и оказалась по левую руку у собственного покойного отца. Оставалось самое сложное. Матушка по праву рождения принадлежала другому роду, и отойти должна была к Солер. Но если я сейчас сумею, если дозовусь…

Мне не нужна помощь другого родича в этот момент. Я хочу, чтобы на последний угол, рядом с отцом, встала моя матушка, светлая целительница Каталина Ривад, и замкнула Круг!

И значит, так тому и быть.

— Матушка, о, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — я вкладывала в призыв всю себя. Все, что накопилось в моей душе за долгие три года, всю тоску, и боль, и невыплаканные слезы, и несказанные слова.

И тишина стала мне ответом. Пустота. Зиял прорехой незамкнутый Круг.

— Матушка, о, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — во второй раз воззвала я к родной крови.

И вновь не ощутила отклика из-за Г рани.

Отступись, Тереса. Смирись. Она ушла по светлому пути, и тебе ее не дозваться.

Сдайся, и позови старую Альбу, она придет, она сама нарекла тебя именем, и теперь переступит через неприязнь к драконам, чтобы ввести тебя, Тереса Темная, в права главы рода. Позови ее — и она откликнется, и дракон на алтаре получит помощь.

Отступись, не рискуй!

— Матушка моя! — закричала я, срывая голос, надсаждая легкие, и крик мой вспорол пространство, вспорол свет и тьму алтарного зала и оставил их висеть клочьями. — О, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов!

Я звала ее отчаянно, как младенец, только пришедший в этот мир, зовет мать, как зверь, угодивший в капкан, зовет стаю, как зовет ушедших над могилами последняя из рода — звала, и не было в этом ни красоты, ни повелительной напевности темного призыва, один только вой отчаявшегося одиночки, и он, этот вой, рвал тонкое пространство, рассекал его ткань, как острый нож…

Она пришла. По пути, проторенному моим воплем. Проскользнула в пробой, созданный моим голосом.

Светлая фигура, окутанная мягким сиянием, прошла по незримому тоннелю — и одновременно возникла из яркой звездочки у последнего незанятого угла алтаря.

Я выдохнула, осторожно и медленно.

Поздравляю тебя, Тереса Ривад. Ты только что перетащила Каталину Ривад, урожденную Солер, посмертно в свой род.

И замкнула Круг.

— Ну и сильна ты, сестренка, глотку драть! — хмыкнул Белтрэн.

Младший в кругу мертвых, только он один и имел право говорить с оставшимися по эту сторону грани. Через него теперь и предстояло вести разговор живых с мертвыми.

Не худший вариант.

Остальные так и делали вид, будто они — просто духи, лишенные что воли, что памяти. Спасибо им за это.

Так и правда легче.

— Чего призвала? — не унимался неугомонный Белтрэн.

— Дракона собирать будем, — как могла бесстрастно сообщила я брату, единственному, не дававшему себе труда скрыть, что он рад меня видеть.

— Этого, что ли? А остальных зачем притащила?

— Некогда мне их сортировать было! — мрачно буркнула я, стараясь не обращать внимания на жавшихся по стенам наставников, и скомандовала, — Начали!

Протянула правую руку ладонью вверх, стоя возле отца — и отец вложил в нее светлый костяной кинжал длинной примерно мне от локтя до запястья.

Я на пробу обхватила рукоять, перебрала пальцами, примериваясь — она легла в ладонь как влитая. Я взяла Эйнара за руку, аккуратно развернула кисть ладонью вверх, и одним уверенным ударом вогнала в центр правой ладони свой клинок. Ненадежная с виду слоистая кость с легкостью пробила руку и глубоко вошла в камень, начав соединение энергетических структур дракона и алтаря.

Подойти к Кейту. Протянуть руку. Ощутить, как в живую ладонь ложится мертвая кость. Закрепить правую стопу.

Хорошо, что Эйнар без сознания — мне было бы трудно объяснить ему, зачем я пробила ему руку, ногу, и явно не собираюсь останавливаться на достигнутом. К тому же, бессознательный, он не сопротивляется.

Белтрэн. Левая стопа.

Мама. Левая ладонь.

Развернуть ауру.

Пришпиленная к академическому алтарю добровольно отданными костями моих родичей, драконья аура покорно развернулась и замерла во всей красе. Успевшая изрядно побледнеть от потери магии, она снова медленно наполнялась силой и цветом, и теперь хорошо были видны разрывы, швы и успевшие помертветь участки, которых, слава Тьме, было немного.

Чуть-чуть почистить некроз, а дальше сам справится.

Силен, все же, рептилия!

Я проверила идущий от алтаря поток силы.

Убедилась, что подпитка подопыт… э-э-э… больного осуществляется равномерно и стабильно.

Оглянулась на так далеко и не ушедшую целительницу. Она без слов кивнула — подстрахую, подскажу.

Всё, дальше тянуть невозможно. Дальше тянуть некуда.

Да прибудут со мной Предки!

Начали.

Собирать в единое полотно рваную драконью ауру было непросто. Я не Маргрит, чтобы отточенным и безупречно правильным движением состыковывать лоскуты в верный узор, и даже увидеть, понять, какое положение — правильное, мне непросто.

Мне легче заставить эту душу переродиться в очередное чудовище, детище Тьмы и принудить его служить мне верой и правдой до скончания веков, чем сделать так, как было до травмы.