мы не будем

Ни старше, ни взрослее,

Чем тогда.

* * *

Опять война,

Опять блокада…

А может, нам о них забыть?

Я слышу иногда:

«Не надо,

Не надо раны бередить.

Ведь это правда, что устали

Мы от рассказов о войне

И о блокаде пролистали

Стихов достаточно вполне».

И может показаться:

Правы

И убедительны слова.

Но даже если это правда.

Такая правда —

Не права!

Чтоб снова

На земной планете

Не повторилось той зимы,

Нам нужно.

Чтобы наши дети

Об этом помнили,

Как мы!

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память — наша совесть.

Она,

Как силы, нам нужна…

ВЛАДИМИР ГОРДЕЙЧЕВ

КОГДА СТОЯЛА НОЧЬ

Брезжит свет. За стол усажен

парень.

Хлеба нет. Зима. Сорок второй.

Кипяток в казанчике заварен

вишенья пахучею корой.

Ничего не знающего к чаю,

кроме сахарина одного,

я во тьме почти не различаю

тоненького мальчика того.

Язычок коптилочный чадает.

Мать, огонь оставив сыну, спит.

Чай забыв, он Пушкина читает,

не единым чаем жив и сыт.

Наше войско держится у Дона.

Книжек нет. Спалили. Лишь одна

в целости. О подвигах Гвидона

я читаю сказку у окна.

На окне мешок распялен глухо.

Приоткрыть и думать не моги!

С улицы — скрипучие — до слуха

патрулей доносятся шаги.

Пушкина читаю у оконца,

прислоняясь к слабому лучу.

С Пушкиным: «Да здравствует!..»—

о солнце

и о тьма: «Да скроется!..»—

шепчу.

Стужею, удержанной за дверью,

мой не нарушается уют.

С Пушкиным светло и свято верю

в то, во что поверить не дают.

Темень оккупации. Но света

не отнимут. Ночь не столь темна,

если в ней, хотя б из гильзы,

где-то

чистая лампада возжена.

АНДРЕЙ ДЕМЕНТЬЕВ

Где-то около Бреста

вдруг вошла к нам в вагон

невеселая песня

военных времен.

Шла она по проходу,

и тиха, и грустна.

Сколько было народу —

всех смутила она.

Подняла с полок женщин,

растревожила сны,

вспомнив всех не пришедших

с той, последней войны.

Как беде своей давней,

мы вздыхали ей вслед.

И пылали слова в ней,

как июньский рассвет.

Песня вновь воскрешала

то, что было давно,

что ни старым, ни малым

позабыть не дано.

И прощалась поклоном,

затихала вдали…

А сердца по вагонам

всё за песнею шли.

ОЛЕГ ДМИТРИЕВ

Н. С.

Угольки еще раскалены

В костерке недогоревшем…

Мой товарищ вышел из войны

Мальчиком не постаревшим.

Вышел, костылями грохоча

Без сноровки, без лихой ухватки.

Ковылял, как будто бы в грача

Угодили камнем из рогатки.

Начал жить у матери в дому,

Как в недавнем детстве,

полусвято,

Зла не причиняя никому

Удалью бывалого солдата.

Словно бы друзей не хоронил,

Не бродил по выгоревшим хатам,

Словно бы слезу не обронил

В кровь свою на бруствере

покатом.

Словно не приполз с передовой

С перебитыми ногами,

Автомат, как пропуск в мир живой,

Больше, чем себя, оберегая…

Скромно жил. Работал. Дочь

растил.

Женщину ушедшую простил.

Но мужчину бросило назад

То, что в сердце мальчика

застыло:

Он рванулся к жизни, как десант,

Вышедший из вражеского тыла!

Только десять дней отведено

На поправку и на утешенье —

Визг гармошки. Белое вино.

Лиц разнообразных мельтешенье.

Не помогут суд и пересуд,

Не сломить ни правдою,

ни сплетней:

Пей до дна — в раю не поднесут!

Каждый поцелуй — всегда

последний!

С жестким заострившимся лицом,

Но с глазами прежнего мальчишки,

Он живет

Отчаянным бойцом

Меж двумя боями, в передышке.

Обижая яростью хмельной,

Больше добротой обогревая,

Между той и будущей войной,

Если вдруг случится таковая…

Что же вы советуете мне

Шефствовать над этою судьбою,

Если все о жизни и войне

Знают только те,

Кто — после боя?!

ВИКТОР ДРОННИКОВ