на плечи мне война

Стволом от миномета.

Шинелька — мой матрац и плед,

Она же — и подушка,

Под боком в восемнадцать лет —

Железная подружка.

Солдаты верстам счет вели,

Вздыхая в передышках

Кто помоложе — о любви,

Постарше — о детишках.

И я всем сердцем об одном —

О маме да о маме,

Хотя считался стариком,

Испытанным боями.

* * *

Луна военных лет

Висела дополнительной

Ракетой осветительной,

Струя мертвящий свет.

Заемные лучи

Литого полушария

По нашим лицам шарили

В сентябрьской ночи.

Разведчики клялись,

Что эта тьмы попутчица —

Фашистская лазутчица,

Заброшенная ввысь.

Как будто бы под ней

Мы и не шли с любимыми

Проселками, ложбинами,

Держась где посветлей.

 Как будто не она

Любовью нам маячила…

Да все переиначила

По-своему война.

* * *

Вот и сбылось: лицом к рассвету.

К родному дому, налегке,

Я победителем приеду

В привычном вам товарняке.

Перед глазами — всходы, всходы

Полей, плывущих на закат,

А за спиной четыре года —

Бои, окопы, медсанбат.

В напоре звона, ветра, света

Обдаст вдруг душу холодком:

Как мог ты вынести все это,

Во что и верится с трудом?

Как удалось холмы и спуски,

В полях таившуюся смерть

Пешком, а то и по-пластунски

За метром метр преодолеть?

* * *

Я не думал, что с войны приду

К ивами накрытому пруду

С утками, плывущими неслышно.

В тишину из грохота боев,

В это утро вешних соловьев,

Пахнущее лепестками вишни.

Между тьмой и светлою весной.

Отдаляя мир, передо мной

Порохом, окопами и прахом

Встала, может быть, не вся война,

Лишь одна последняя стена,

Та, что называется рейхстагом…

ЕВГЕНИЙ ЗИБОРОВ

В ПОЛНОЧЬ

Опять сигнальная ракета

Жар-птицей взмыла в небосвод.

И снова вздрогнула планета.

И в ночь уходит разведвзвод.

Глядит сквозь мрак луна рябая,

Как всполошенно, наугад

Бьют пулеметы, осыпая

Листвою срезанной солдат.

Гремят за лесом батареи,

И на холме горят кусты.

А нам добраться бы скорее

До этой самой высоты.

Всего каких-то двести метров

Ничейной выжженной земли,

И от победы, и от смерти

Нас отделяя, залегли…

Но мы не думаем об этом.

Идем, молчание храня.

И пахнут травы знойным летом,

И гулко охает война.

Мы знаем — солнце скоро встанет,

Нальется светом небосвод,

И кто останется — помянет

Ушедший в полночь разведвзвод.

* * *

Апрель тревожил нас недаром.

Ужель пришел конец пути?

Берлин, охваченный пожаром.

Сутулит кирхи впереди.

Глядим в прицел сквозь

перекрестье,

Чуть-чуть туманятся глаза…

(Виной тому — признаюсь честно —

Солдатской радости слеза.)

В огне не знающие брода,

Под градом вражьих бомб и мин

Мы шли к тебе четыре года…

Так отвечай за все,

Берлин!

НИКОЛАЙ ЗУСИК

Я сеял хлеб… Я набивал патроны

В холодный диск. И, не бряцая

зря,

Бил по врагу с высотки

укрепленной.

Вгоняя в жар железо «дегтяря».

Но сеять хлеб и подбирать

колосья,

Подолгу мысль томить в карандаше

И поднимать хмельной стакан

в честь гостя

Мне было в жизни больше по душе.

Порой душа от накипи старела

И молодела, одолев предел…

Ей до всего на свете было дело,

Хоть знала: всех не переделать

дел.

По сути же, весь век одно ей надо,

Свершающей посильные дела,

Чтобы ее забота и отрада.

Земля, не увядала, а цвела.

ПУТЬ

Еще в давно минувшем сорок пятом,

В пути домой из сопредельных

стран,

Досрочно возмужавшего солдата

Сопровождало слово «ветеран».

В дыму годов и лязге пятилеток

Мы стали ветеранами труда.

И дух наш бодр и по-солдатски

крепок,

Но силы не такие, как тогда…

Бестрепетно, когда плывут туманы

Над слякотью заезженных дорог,

По одному уходят ветераны

По целине в последний

марш-бросок…

Еще неотрешенными глазами

Оглядывая мирный отчий край,

Товарищи, я следую за вами

И потому не говорю «прощай».

СНЫ

Война… и под набрякшим небом,

Уже не