– Вах, какой жиенщина сэрдитый!

– Ни абижайса, пажалста, красавица, э!

– Ми тибя ни абидим, йэслы ти нас ни абидишь!

– Пошли вон! Вон! Вооон! – орали из-под стола, и я видел только, как она отбивается толстыми зелеными руками от длинных волосатых рук пришельцев. Теперь понятно, почему все смылись, я тоже отошел в сторонку, стараясь не попадаться великанам на глаза.

Дураков, мечтающих встретиться взглядом с циклопом-тепегёзом из вселенной Бай-джан, не существует, а если такие и появились на свет, то говорить о них надо в прошедшем времени, скорбно снимая шляпу. Если вы встретились с тепегёзом и посмотрели в его единственный глаз, то выбор у вас весьма скудный. Хотите жить? Выполняйте любую просьбу и бегите как можно быстрее. Останетесь живым – радуйтесь и пляшите, а если вдруг обидите великана отказом, грубым словом или отсутствием желания общаться, то, скажу я вам, можно складывать ручки и прощаться с жизнью: смерть приходит мгновенно.

Поэтому здравомыслящие создания предпочли исчезнуть из приемной, оставив гостей Грызольде.

– Зачэм так киричат, жиенщина?!

– Дажэ баран так нэ киричит, кагда я его кушаю, да?!

– Узбагойса!

– Что ти хочишь брат, она же биландинка!

– Нэт, эта парик, брат! На пасматри, она лысый, как ми с табой!

– Отдайте волосы, отдайте! – визжала тетка, размахивая наманикюренными руками; выбираться из-под стола она не собиралась.

Только сейчас я обратил внимание на то, что проход к шефу закрыли шкафом для верхней одежды, затем диваном, а третьим слоем стояли два ведра с меркурианскими фикусами – растения известны тем, что больно кусаются и спокойно перегрызают титановые пластины (эти кусты нам здорово помогли, когда мы с Урманом проделывали секретный лаз в столовку; расплатились мешком стандартного цветочного грунта, фикусы остались довольны). Хорошая замена сторожевому псу, особенно если учесть такие жирные плюсы, как отсутствие какашек, блох, привычки вылизывать себя при посторонних и стопроцентную преданность.

Я тихо, в сторонке, наблюдал за происходящим безобразием.

Опасные гости, завладев париком, переместились к фикусам.

– На, дарагой, панюхай!

– Хазяйкой пахнит!

– Ми тваей хазяйки братья!

– Лючши скажи йему, что ми его дяди!

– Вах, как скажищь, старщий брат, ми все хазайкины дяди, э!

Фикусы с подозрением обнюхали парик, но неожиданно вцепились в него и разодрали на две половинки. Шеф мог бы гордиться бдительными сторожами.

– Уй, шайтан-трава! Жаль, чито у тибя глаз нэту!

Секретарша воспользовалась заминкой и, кряхтя, поползла вдоль стенки. Она использовала любую возможность укрыться за коробками с двойными бананами, квадратными яблоками, черными апельсинами и хиппующим киви. Все перечисленное – типичные бай-джанские фрукты. Когда где-нибудь во вселенной появляются такие коробки, а с ними одноглазые бай-джанские тепегёзы, случается большой караул. Все знают, насколько опасны кочующие торгаши. Принцип их торговли прост: хочешь не хочешь, а купить придется. Какой дурак откажется?

Я угадал нехитрый план Грызольды: тихо покинуть помещение, пока захватчики увлечены общением с фикусами. Собрался составить ей компанию, но… судьба распорядилась иначе. Судьба порешила оставить меня здесь, и всё потому, что зеленая подлюка, едва заметив случайного гнома, вскочила на бугристые ноги, поправила тонкие колготки (я заметил две дырки и одну длинную затяжку), зажмурилась и заорала противным дребезжащим голосом:

– Господа! Вот мой начальник! Разговаривайте с ним, пожалуйста!

Слабое колебание воздуха слева – Грызольда торпедой вылетела вон.

Блин! Блин! Блин! Она что, совсем а… а… абалдела?

!!!

Стою, как дурак, стопроцентный гном, пузом наружу, с вытаращенными глазами, и эти десять глазюк на меня враз взяли и уставились. Ой, и страшно сделалось, до того жутко, что можно было десять раз в штаны наложить. Стою, дрожу, слушаю, как они носищами воздух гоняют, и ОЧЕНЬ жалею, что я не хоббит. Телефон у Грызольды на столе разрывается, только дела до него никому нет.

– Дарагой ты наш, гыноммм! – разом пропели они и как по команде взяли меня в кольцо. – Брат!

– З-здравствуйте, – говорю, чтобы не обидеть, а то сами понимаете, жизнь на кону.

– Войди в палажэние, да? Таргавать нада, фрукты минога вирасли, продать нада!

– Памаги, брат!

– Век помнить будим, брат!

Ситуевина не фонтан… Что я им сказать должен был? Что их обманули и никакой я не начальник Базы?

– Место нада!

– Хароший миесто!

– Пакупатиль нада!

– Миного пакупатиль!

– Тры працэнта даем!

– Вах! Зачем такому бальшому чилавэку тры, барт, а? Бальшому чилавэку бальшой працэнт нада!

– Правилна!

– Пят!

Стоят, смотрят, ждут ответа, а я киваю и улыбаюсь, улыбаюсь и киваю.

– Вай, маладэц!

– Бальшой чилавэк!

– Куда ехать сыкажи, да?

– Гидэ палатка ставить, а?

– А вы езжайте к гоблинам в телепортационный отдел, по зеленым неоновым стрелкам идите, не заблудитесь, – говорю и понимаю, что вот он – звездный час мести, настал. – Езжайте к гоблинам, они всё купят, им для мозга надо.

Одноглазые повеселели, я тоже. В качестве подарка преподнесли мне корбоку с черными апельсинами, а прочий ароматный товар погрузили в антигравитационные тележки, стоящие у входа в приемную, и с песнями укатили мстить.

Телефон продолжал трезвонить, я нажал кнопку приема вызова и услышал голос шефа:

– Грызочка, почему я не могу выйти? Что с дверью?

– Извините, – говорю, – Грызочка вышла. Это Боббер. Примите меня?

Клянусь грибным супом-пюре, гном смутился, и пару секунд раздумывал над ответом. Хобитту не полагалось знать, КАК главный называет свою секретаршу. Ну, извините! Так получилось.

Я знал, как поладить с фикусами: у них есть слабое место; спасибо за это испытаниям, в которых участвовал Федор. Он заработал десять бубликов и восьмой нервный тик. Внимание! Открываю тайну, только держите язык за зубами; короче, чтобы фикус стал добрым, надо подуть цветочку в открытую пасть, просто подуть, как будто задуваешь свечи на торте. Полминутная процедура, и на целый час злобные создания превращаются в обычные растения. Я подул, спокойно расставил кадки по углам, сдвинул диван и шкаф; овальные двери разъехались, и явился шеф.

– Добрый день, Боббер, а где все? – он прищурился и зыркнул наружу. – Что случилось?