– О Боже… – прошептал Хорас и услышал, как Холт глубоко вздохнул.

Депарнье остановил своего вороного скакуна.

– Узнаете? – поинтересовался он радостно. – Вы недавно видели его. В трактире.

Хорас нахмурился. Он не узнал страдальца. Во время их первой встречи с рыцарем в зале было не меньше дюжины человек. С чего бы он, Хорас, должен был запомнить кого-то конкретного? Холт ответил на его незаданный вопрос:

– Это он тогда смеялся.

Депарнье тихо хохотнул:

– Точно. Какое незаурядное чувство юмора. Странно, что теперь он, похоже, разучился веселиться. А ведь мог бы коротать часы, рассказывая шутки и развлекаясь.

Рыцарь потряс поводьями, хлестнул ими коня и снова двинулся вперед. Свита послушно следовала за ним. Холту с Хорасом ничего не оставалось, как продолжить путь.

Хорас посмотрел на старшего товарища, надеясь на поддержку. Рейнджер несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом медленно кивнул. Он понимал, что чувствует юноша – что его тошнило от беззакония и жестокости. Хорасу стало немного легче, и он поскакал вперед.

Вскоре они достигли мрачного, ужасающего замка, который разинул перед ними свою кровожадную пасть.

Пони был на месте, как и обещал Эрак. Он стоял, привязанный к невысокому деревцу, и терпеливо поджидал молодых людей. Ивэнлин отвязала пони, и тот послушно последовала за девушкой. Дул ледяной ветер, гнавший к Халласхольму снеговые тучи. Он пробегал по заснеженным кронам деревьев и вздыхал среди сосновых ветвей, будто странная приливная волна посреди суши.

Уилл бездумно следовал за подругой, то и дело спотыкаясь в глубоком снегу, скрывавшем дорогу. Даже Ивэнлин еле брела по тропе, а уж юноше, изможденному голодом, холодом и неделями тяжкого труда, это и подавно было тяжело. Девушка понимала: еще немного – и придется остановиться и поискать теплую одежду в сумке, куда, по его словам, положил ее Эрак. Также, возможно, надо будет усадить Уилла на пони, если они хотят достигнуть безопасного места до рассвета. Но пока любое промедление, даже самое незначительное, было для нее невыносимо. Инстинкты гнали девушку как можно дальше от скандианского города и как можно быстрее.

Дорога вилась вверх, в горы, и Ивэнлин упрямо шла навстречу ледяному ветру. В одной руке она держала за уздцы пони, в другой – сжимала ладонь Уилла. И так они брели, поскальзываясь в глубоком снегу, натыкаясь на древесные корни и камни, понемногу продвигались вперед.

Они шли уже около получаса, когда в воздухе закружились первые снежинки. Потом они посыпались все гуще, и начался настоящий снегопад. Девушка остановилась, оглядываясь; следы их уже наполовину замело. Эрак знал, что ночью пойдет сильный снег, подумала она. Интуиция моряка подсказала ему, что снежный покров скроет все признаки их продвижения. Впервые с той поры, как она тайком вышла через раскрытые ворота палат Рагнака, Ивэнлин ощутила, что ее сердце наполняется надеждой. Возможно, у них что-нибудь и получится.

Шедший позади нее Уилл споткнулся и, что-то невнятно пробормотав, упал в снег. Девушка повернулась к нему и увидела, что он, весь посинев, дрожал от холода. Ивэнлин подошла к сумке, висевшей на боку пони, развязала ремешки и порылась в ней.

Среди прочего там оказалась плотная жилетка из овечьей шкуры. Ивэнлин накинула ее юноше на плечи и помогла ему продеть руки в проймы. Уилл равнодушно наблюдал за ней. Он походил на бессловесное животное, покорно принимающее свою судьбу. Она знала, что, даже если ударит его, он не сделает ни малейшей попытки защититься. Ивэнлин с грустью подумала о том, каким он был прежде. Эрак сказал, что, возможно, юноша поправится. Мало кому из жертв тепло-травы выпадала такая возможность, но они, уйдя высоко в горы, окажутся отрезанными от всего остального мира, и там у Уилла будет шанс разорвать порочный круг. Ивэнлин молилась, чтобы скандианский ярл оказался прав и постепенное уменьшение дозы спасло Уилла от неминуемой гибели.

Она толкнула безвольного юношу к пони и жестом показала ему, чтобы он сел в седло. Он помедлил, а потом неловко подтянулся и уселся в седле, неуверенно покачиваясь. Они снова пошли по лесной тропе в горы.

В воздухе порхали снежинки.

Эрак наблюдал за тем, как два человека подходят все ближе к лесу, свернув налево там, где он указал. Довольный, что они двинулись в путь, он проследовал за ними, миновал частокол, но не повернул налево, а продолжил идти прямо, к пристани.

В это время года у Парадного зала часовых не было – нападений можно было не бояться, ведь глубокие снега в горах защищали от врагов лучше, чем любой дозор. Однако Эрак, дойдя до берега, стал действовать осторожнее – здесь выставляли стражников, которые должны были следить за безопасностью пришвартованных драккаров. Внезапный порыв ветра мог протащить и выбросить их на берег, поэтому неподалеку оставалось несколько людей, которые смогли бы поднять тревогу и вызвать дежурную команду.

Но Эрака они тоже могли заметить и поинтересоваться, что он делает тут в столь ранний час, поэтому капитан старался держаться в тени.

Его собственное судно, «Волчий ветер», тоже стояло на якоре в бухте. Зная, что никого на корабле не было, он тихо взошел на палубу. Команду он распустил накануне днем; все знали, как хорошо он умеет предсказывать погоду, а потому не сомневались, что ветров ночью не будет. Эрак понаблюдал, как покачиваются на волнах корабли; прилив только-только начал отступать. Как раз вовремя. Эрак забрался в лодку, приготовленную заранее, нащупал в корме пробку и выдернул ее. Ледяная вода хлынула внутрь. Когда суденышко заполнилось наполовину, он вставил пробку обратно и по канату забрался обратно на корабль. Вытащив кинжал, он обрезал фалинь, удерживавший шлюпку.

Сначала ничего не происходило. А затем суденышко, уже наполовину в воде, начало скользить в сторону – сначала медленно, а потом все быстрее: его подхватила отливная волна. В шлюпке осталось всего одно весло, Эрак нарочно убрал второе – пустая шлюпка, залитая водой, и потерянное весло ясно указывали на несчастный случай.

Шлюпка неспешно отдалялась от пристани, теряясь из виду между большими кораблями.

Эрак сделал все, что было в его силах. Он спустился на берег и по собственным следам вернулся в Парадный зал. По пути он удовлетворенно отметил, что следы, которые он оставил по пути сюда, уже наполовину занесло снегом. К утру никто уже не узнает, что здесь проходили люди. Пропавшая лодка и обрезанный фалинь станут единственными уликами, свидетельствующими о побеге рабов.

Чем круче вилась лесная тропа, тем тяжелее становилось идти. Ивэнлин дышала неровно, и пар от ее дыхания вырывался густым облаком. Сильный ветер, теребивший верхушки деревьев, стих сразу, как только пошел снег. В горле и во рту у нее пересохло, а на языке ощущался противный медный привкус. Пару раз она попыталась утолить жажду талым снегом, но облегчение длилось недолго. Снег был такой холодный, что она не чувствовала никакого удовольствия от того, что по горлу ее стекала вниз тонкая струйка ледяной воды.