— Пахнет противно. Разве не чувствуешь?

Блондинка повела носом и покачала головой:

— Совсем нет.

— Странно…

В этот момент напомнил о себе паренек с сиденья напротив. Только что сидел так, чтобы занимать как можно меньше места, и даже шелохнуться лишний раз не решался, а тут поднял на нас глаза и ровно заговорил:

— Это у меня. Сейчас выброшу.

Медленно, словно не по-настоящему, его рука скользнула в карман и извлекла оттуда небольшой черный мешочек, развязала шнурок, высыпала на ладонь горстку светящегося серебристого порошка… По пухлым губам расплылась предвкушающая усмешка.

Нала первая сбросила оцепенение.

— Удушливая пыль!

Жаль, рассказать, как вести себя в сложившейся ситуации, не успела. Этот гад швырнул сияющий порошок нам в лицо.

Подруга всего пару раз кашлянула и тяжело откинулась на спинку сиденья. Меня же сознание покидало чуть дольше. Перед глазами все плыло, и воздух казался сладким и вязким, его тяжело и больно было вдыхать. Но я еще успела увидеть, как напавший на нас парнишка метнулся к окну, чтобы безопасно вздохнуть.

Не задумываясь о том, что творю, я резко выбросила руку вперед… За дальнейшее не ручаюсь. Сознание заволокла пугающая темнота.

— Второй кучер за неполный месяц, — отметил прохладный женский голос. — Слуги у Тавиша Дивальда долго не живут.

Каблуки прогромыхали по мостовой. Вслед за ними слух разобрал еще одни шаги, более тяжелые.

Я все слышала, но разлепить глаза не могла. Пошевелиться или застонать тоже не получалось.

Дверь экипажа распахнулась, щеку и шею обдало прохладным воздухом. Приятным, несмотря на обилие столичных запахов. К горлу подступила тошнота. Что этот гаденыш с нами сделал?!

— Зато девчонки живы, — отметил мужской, явно немолодой голос. — Эта так точно. Хм… Посмотри-ка сюда…

Не знаю, что он там нашел интересного, но я бы тоже взглянуть не отказалась. Но увы, тело неприятно онемело, и веки упрямо не желали приподниматься.

— Отлично, нас именно она и интересует, — без особой, впрочем, радости произнесла женщина. — Забирай и пойдем.

Сильные руки сняли меня с сиденья.

Вспышка страха и злости придала сил. Со мной такое уже не раз случалось. Они что же, собрались оставить беспамятную Налу одну, непонятно где?! И куда-то уволочь меня?

Огромным усилием открыть глаза все-таки удалось.

Почти даже не удивилась, увидев знакомое уже белое платье из тяжелого бархата и кружевную маску.

С губ слетел тихий стон.

Уже неплохо. Для начала.

— Не волнуйся, дорогая, все будет хорошо. Тебе просто нужно подышать свежим воздухом, — заметила мое возвращение в мир незнакомка, о личности которой я, впрочем, догадывалась. — Мы опоздали, но тебе как-то удалось вырубить негодяя. Сейчас мой друг с ним разберется.

Однако меня интересовало совсем не это.

— Нала…

— Ей досталось больше, — скрывать правду от меня не стали.

А я как раз набралась сил, чтобы выразить свою мысль:

— Не смейте бросать ее здесь одну!

— Девочка, ты не в том положении, чтобы командовать, — справедливо заметила непонятная особа.

Так-то оно так, но я ощущала такой прилив сил, и перед глазами больше не плыло. Извернувшись в руках пожилого мужчины, я вернула себе свободу. Покачнулась, когда ноги встретились с мостовой, но устояла, а миг спустя прижалась лбом к прохладной стене близлежащего здания и часто задышала, борясь с тошнотой.

— Ладно, вытащи и вторую, — тем временем решила незнакомка. — Я пока найду экипаж.

Каблуки уступали куда-то в сторону, мужчина отправился за Налой, я же как раз пришла в себя достаточно, чтобы оглядеться. А посмотреть было на что… Темный узкий переулок. Явно не в таком должен находиться салон лучшей модистки в городе. Два экипажа, наш и другой, подешевле. И возле второго три тела, которым, судя по всему, больше не суждено очнуться.

Что эта парочка сделала с напавшим на нас парнем и его подельниками, понятия не имею, но что-то долго он не подает признаков жизни… Ну да я бы на его месте тоже лучше притворилась трупом. А на своем — с удовольствием сделала бы так, чтобы притворяться ему не пришлось.

Вернулась женщина быстро.

— Идти сама можешь? — Это она мне, Налу ее сообщник тащил.

— Ага.

До конца не веря, что легко отделалась, я направилась за ней прочь из страшного переулка.

— Никогда не заботься о ком-то больше, чем о самой себе, — вдруг нарушила молчание, прерываемое тяжелым дыханием, узнанная незнакомка. — Уж поверь, я знаю, о чем говорю.

Молчу. А что тут скажешь?

Отсутствие ответа парочку нисколько не задело.

— Передай своему парню, чтобы поскорее решал что-то с Беатой. Она хочет, чтобы он и его деньги принадлежали только ей, и может повторить попытку, а меня может не оказаться рядом.

Ценная информация. Но…

— Вовсе он не мой парень!

— Тем лучше. — Странная штука — эти маски, они полностью скрывают лицо, но позволяют увидеть улыбку. Намек на нее. — Я как раз собиралась сказать, что он тебе изменяет.

Не мне. К счастью.

Вот только если это такое уж счастье, что же тогда сердце тяжелое, словно камень?

Больше разговоров не было. Нас погрузили в экипаж, перекинулись несколькими словами с извозчиком и отпустили. Когда же я, прильнув к окну, поискала взглядом две фигуры, оставшиеся позади, улица была совершенно пуста.

Дорога до дома прошла в страхе. Нала сломанной куклой лежала на сиденье и лишь только слабо дышала, за окном проносились незнакомые улицы. А вдруг извозчик везет нас совсем не туда? Вдруг я напрасно поверила этим двоим? С чего бы им вообще нам помогать?

К моменту, когда экипаж остановился, меня уже изрядно трясло, а по щекам бежали горячие ручейки.

Не успела выглянуть в окно и убедиться, что оказалась именно там, где нужно, как дверь распахнулась, являя бледного, перепуганного и злого Тавиша.

— Какого…

Да, нас собирались распекать, но я нарушила все планы, просто упав мужчине в руки и разрыдавшись.

— Что случилось? — прохрипел удушаемый в объятиях наколдованный.

— Сказали, нужно выбрать новые туфли… потом он бросил какой-то порошок нам в лицо… Кучера убили! Я так испугалась!!!

— Где Нала?!

Злость испарилась, Тавиш был до смерти перепуган.

— Здесь. Она без сознания.

Руки словно задеревенели, и разомкнуть хватку я бы не смогла, даже если бы захотела. Да и желания сейчас были прямо противоположные — почувствовать себя в безопасности, чтобы прижали к груди, утешили.