– Спокойно, сынок, – улыбнулся капитан Росс. – Ты еще успеешь написать отчет. А пока что тебе нужно спокойно лежать и выздоравливать. Видишь ли, в следующем месяце в доках будет достроена сестра «Звездного», «Стелла», и нам потребуется сообразительный, опытный пилот для нее.

Дэйв перевел взгляд с капитана Росса на Мэри и слабо улыбнулся.

– Представляете, я должен был умереть, – сказал он, – Но по ошибке сделал посадку в раю!

СЛУЧАЙНЫЙ ТУРИСТ может охарактеризовать Меркис, столицу Марса, одним-единственным словом «красота». Величественные здания Меркиса, его зеленые газоны, усеянные горящими цветами, разветвленная сеть каналов с совершенно прозрачной водой – все это делает его цветущим садом в вечной, красно-пыльной пустыне. А если еще добавить к этому ряды баров в бутылко-образных зданиях, и лодки, похожие на гондолы, в которых насвистывают странные мелодии маленькие туземцы-гондольеры, а также множество фирменных магазинчиков с уникальными товарами, то в результате вам покажется, что вы попали в настоящую Мекку богатых туристов. Даже скучающий любитель, ищущий в жизни нечто возвышенное, может найти приют в Квартале Толара, где выглядящие надлежащим образом голодные художники сидят в дверях столь же странных зданий и предлагают потенциальным любителям искусств бесконечные оранжево-красные пейзажи. И какой бы ни был у вас вкус, проницательные маленькие марсиане сумеют вам угодить, поскольку не упускают ни единой мелочи в своей вечной игре обмена дешевых изделий и приятных воспоминаний на земную наличку.

Но все же в дополнение к этому блестящему веселому городу существует другой Маркис, неизвестный туристам. Вдалеке от мраморного блеска большого пассажирского порта, где плавно скользят над землей роскошные лайнеры, есть грузовые причалы с побитыми бродягами, ржавыми грузовозами и простыми судами с тупыми носами, окруженные лабиринтом покосившихся подъемных кранов, грузовых подъемников и серых резервуаров хранилищ. А вокруг грузового порта, точно пена на стенках котла, лежит Олеч, темный и грязный. Ряды серых, одинаковых зданий, исхоженные, грязные стеклянные улицы, вонючие, замусоренные каналы. Тусклые, кристаллоидные стены облеплены обрывками рекламных плакатов, повсюду крадутся тощие молаты – шестиногие бесхвостые марсианские собаки, носятся детишки и ковыляют скулящие нищие, готовые за скромную плату передать сомнительные сообщения или выдать еще более сомнительную информацию.

Здесь, в Олече, приземистые космические псы юпитериане болтают с вялыми венерианскими торговцами, а темнокожие меркуриане пьют с обитателями Нептуна, и рослые земляне высокомерно расхаживают среди толпы «краснух» – сыновей Марса с медной кожей. Сквозь вавилонское смешение сотни языков пробивается свистящий и шипящий марсианский диалект. Словно тени, мелькают низенькие «красномордики» в длинных, свободных «пылевиках», скользят по кривым улочкам, таинственные и непостижимые.

В домах с одинаковыми фасадами на Ки-стрит, позади оживленных рядов и палаток Космического Рынка, старые марсианские жрецы проводят свои темные, кровавые обряды, игнорируя как Императорский Декрет, так и Межпланетное Соглашение. В облаках запрещенного, вызывающего историю ладана, жрецы с кроваво-красными в свете церемониальных ламп лицами приносят в жертву искалеченные тела большой, вечно голодной черной твари, которая, после третьего удара колокола возникает над алтарем. Скептики-земляне называют это гипнотическим воздействием, но для правоверных это – Йонан, Бог Богов, Владыка Ужаса, Мастер Магии.

Здесь, также, из-за решеток так называемой «Аллеи Согласия» улыбаются разглядывающим их прохожим маленькие, как куколки, марсианские девушки, а букмекеры с ястребиными лицами предлагают «верные» подсказки насчет ежемесячных космических гонок. Ночью, когда две луны, как два крошечных мрачных глаза, глядят с небес, а тошнотворный желтый свет из магазинчиков бросает на улицы продолговатые оранжевые квадраты, можно услышать звуки мультифонной музыки, пульсирующие, стенающие, словно колеблющиеся на грани между удовольствием и болью. А сквозь музыку можно услышать взволнованное бормотание «краснух», которые, толпясь и толкаясь у больших стеклянных шаров, в которых зеленые споры грибов борются за выживание, с фаталистическим безрассудством заключают пари, прекрасно зная, что, по Законам Олеча тела проигравших будут найдены через двенадцать часов плавающими в темных водах Канала Хан.

ВЕРОЯТНО, ЗДЕСЬ НЕТ более известного места проверить свою удачу, чем заведение Тенчу Тэйна. Драпировки здесь из чистого целлошелка, столы инкрустированы золотом, а огненный тонг и туманящий разум оло всегда в вашем распоряжении, поскольку, как утверждает Тенчу, эти ликеры мешают игрокам рассуждать трезво и тем самым увеличивают прибыль заведения. Воздух здесь наполнен дымами десятка наркотиков и нетерпеливыми голосами толчущихся «краснух». Во главе длинного центрального стола восседает сам Тенчу, зоркий, напряженный и неподвижный, как истинный Бог Фортуны, гудящий свои монотонные увещевания: «Делайте ставки! Делайте свои ставки! Ой-йеее! Борьба начинается!» И в круглой, лысой его голове хранится информация о сотнях ставок, хранится так безошибочно, что любой игрок предпочитает слово Тенчу утверждениям и клятвам любого другого.

Однако, в стороне от тех, кто толпится возле светящихся стеклянных шаров, есть и такие, кто, подобно Джонни Грииру, посещают заведение Тенчу совсем по другой причине. И эта причина – Эйела.

Позади Тенчу находится зеленый занавес. И в течение вечера, через равные промежутки времени, Тенчу забирает выигрыш, чтобы унести его – поскольку деньги на столе считаются дурным тоном, – в соседнюю комнату. В те краткие моменты, когда он откидывает занавес, те, кто пришел посмотреть на Эйелу, оказываются вознаграждены. Мимолетный взгляд, не более того, проблеск маленького рта, высоких скул, гладких темных волос, уложенных на голове диадемой. Кожа ее не традиционная ржаво-красная, а мягко светится, точно лепестки розы. И вся она походит на нарисованную фарфоровую принцессу.

Не так давно у Эйелы была не только красота. Под ее спокойным марсианским очарованием крылась молодая, нетерпеливая живость и радостное возбуждение, идущие вразрез со строгим марсианским воспитанием. Две противоположные силы, буквально разрывающие девушку, создали в ней дисбаланс. На улицах, на рынке она видела высоких, слоняющихся повсюду землян – космических путешественников, которые принесли находящемуся в упадке Марсу новую энергию и авантюрную, возбуждающую жилку. Эйелу взволновала их энергия и живость характеров, ей захотелось стать частью всего этого, нарушить древние правила и традиции, связывающие ее жизнь. В стенах ее дома царило лишь ритуальное рабство послушания. Женщины повиновались трем повелителям – в детстве они повиновались родителям, когда выходили замуж – повиновались мужьям, а если становились вдовами – повиновались сыновьям.

Когда ей исполнилось девятнадцать лет, по земному исчислению, Эйела покорно вступила в фазу второго повиновения, чтобы оказаться заключенной в задней комнатке игорного дома, сортируя неоднородный урожай марсианских тэлов, земных долларов, юпитерианских солтов, и слушая сухой голос своего мужа, Тенчу Тэйна, произносящего свои бесконечные призывы. Тусклое, неромантичное существование, но если Эйела и не была счастливой, то уж ни в коем случае не чувствовала себя несчастной.