— Придется искупаться! Но это самый безопасный выход отсюда.

Они протиснулись в трещину и заскользили вниз, пока не упали в воды подземного озера. Мелкого озера. Когда встали, вода доходила до пояса. Достав откуда-то тонкий фонарь и включив его, Амин уверенно пошел по лабиринту подземного водоема. Сзади их сопровождал вооруженный душман, который кроме автомата нес завернутую в целлофан видеокамеру. Все, что происходило в кишлаке Карах, было заснято на пленку. Идя следом за одноруким бандитом, Гудилов проклинал все на свете. И день своего рождения, и сентябрьское воскресенье 1977 года, когда зачитал строки воинской присяги, и выпускной вечер в золотых офицерских погонах, и тех, кто погиб, и тех, кто остался жив. Особенно он проклинал Калинина, из-за которого оказался в подобном положении. Не мог, сука, пойти в отпуск чуть позже! Он проклинал и ненавидел всех. Только себя жалел.

Звено «Ми-24» появилось через двадцать пять минут. Головная машина шла строго над ущельем, выполняя запрос командира ведущего бой подразделения. Две другие «вертушки» поднялись выше. Первая и стала жертвой оператора «ПЗРК». «Стингер» вонзился в вертолет как стрела, разорвав его на мелкие куски. Но пилоты других машин засекли место, откуда был произведен выстрел, и тут же накрыли этот участок плотным огнем своих реактивных снарядов. Чары с группой операторов зенитных комплексов не суждено было уйти из ущелья. А вертолеты, заметив уходящего противника, тут же переключились на него. Банде Ахмада остались какие-то десятки метров до спасительной расщелины, когда все пространство вокруг нее вздыбилось фонтанами разрывов реактивных снарядов. Били обе машины одновременно с двух кассет каждая, что создало на земле территорию тотального поражения. Псы Амина остались на дне Кидрабского ущелья. Лишь Ахмаду да нескольким моджахедам удалось укрыться в расщелине.

Вертолеты ушли за перевалы, чтобы появиться вновь. Они провели еще один облет квадрата, готовые в любую секунду применить свое грозное вооружение. Но душманов в округе не было. Лишь два дымящихся очага поражения да горящий сарай в кишлаке, но это к пилотам «Ми-24» уже никакого отношения не имело. Личный состав первого и второго отделений спустился вниз. Он в ходе перестрелки не понес потерь, так как сложность рельефа склонов, с одной стороны, очень затрудняла подъем, с другой же — давала возможность бойцам найти надежное укрытие. Да и духи атаковали их больше для видимости.

Спустившись, солдаты бросились к кишлаку и увидели страшную картину последствий боя. Десятерых боевиков только осмотрели и пошли дальше к сараю, превращенному выстрелами гранатомета в развалины. Четверых своих собратьев нашли мертвыми недалеко от здания. Из тлеющего сарая вынесли обугленные тела еще трех бойцов, среди которых опознали старшего лейтенанта Гудилова, вернее, нашли его офицерский жетон, указывающий на то, что один из трупов еще недавно был офицером Гудиловым. Но всего было семь трупов, а к кишлаку вместе со старшим лейтенантом выходили восемь человек. Одного не хватало. Начали прочесывать местность — ничего. Сообщили о пропаже командиру роты. Тот приказал ждать. Но ждать было невмоготу. Пошли по ущелью, куда уходили боевики, до места, где сейчас валялись их останки. Внимательно рассмотрели эти останки: может, кого-то раненым взяли в плен и тащили с собой? Но опять ничего не нашли. Вернулись, когда недалеко от кишлака приземлилась десантная «вертушка». Из нее вышли командир роты капитан Новиков и несколько офицеров штаба дивизии. Они обошли место боя, выслушали сбивчивый рассказ солдат. Приказали грузиться в вертолет. Обгоревшие трупы солдат завернули в брезент, остальных погибших положили так, рядом друг с другом. Мрачные, заняли скамейки. Вертолет поднялся, взяв курс на посадочные площадки разведывательного батальона.

Почти в то же время, когда Кидрабского ущелья достиг взвод, управляемый Гудиловым, и подразделение Листошина вышло в заданный район. Семену предстояло пройти три километра по ущелью с задачей обнаружить удобные позиции для устройства противником в ущелье наблюдательных пунктов или полноценных засад. Семен не понимал задачи. Зачем прочесывать ущелье да еще определять возможные позиции вероятного противника? Не понимал. Потому что не знал о планах командования. Амирхан через предателя Трофимова знал подробности этого плана, а командир взвода специальной разведки — нет! Но задача есть задача, ее надо отрабатывать. В Арихельском ущелье взводу спецназа действовать было легче, чем людям Гудилова по соседству. Но лишь из-за особенностей местного ландшафта. Здесь не было реки, кустарниковых полос, склоны достаточно пологие не только для подъема, но и для маневра прямо на них, они чисты от какой-либо растительности. В принципе, Листошин применил ту же схему для проведения рейда. Он выслал дозоры на хребты. Но не отделения, как это сделал Гудилов, а всего по два человека. Он, в отличие от заместителя командира роты, не стал разбивать взвод, хотя местность и позволяла провести разведку одновременно по двум направлениям. Листошин решил не торопить события. А посему двинул взвод в восточную сторону, намереваясь, дойдя до границы квадрата 42–12, вернуться на исходные позиции и провести ту же работу и в западном направлении. Это позволило ему держать рядом приличный ударный кулак. Передовой разведывательный дозор второго взвода столкнулся с боевиками уже на двадцатой минуте марша. В дозоре находились ребята опытные, обстрелянные. И они продемонстрировали свой профессионализм. Столкнувшись с духами практически лбами на одном из зигзагов ущелья, спецы успели первыми открыть огонь и уничтожить такой же дозор противника. Это мизерное превосходство позволило старшему лейтенанту Листошину развернуть взвод для ведения встречного боя. И подразделение ударило по основным силам душманов в тот момент, когда те еще разворачивались в цепь. Убедившись, что духов значительно больше, чем спецов, Листошин не стал развивать успех. Он принял решение отвести личный состав на исходные позиции, где, укрепив и хребты, и склоны, и само дно, встретить противника глухой обороной. И это было правильное решение. Точно так же поступил бы Александр Калинин, окажись он вместе со своим взводом. Он никогда не позволил бы развести подразделение настолько, что оно потеряло взаимодействие. Но Калинина со своим взводом не было.

Духи, приняв отход спецназа за паническое бегство, рванулись вдогонку за взводом. И были встречены плотным огнем, который сразу выбил чуть ли не половину их личного состава. Но Листошин не был бы Листошиным, если бы не просчитал вероятность того, что взвод попал в заранее подготовленный капкан, а посему после первой атаки духов произвел перегруппировку отделений так, чтобы подразделения могли занять круговую оборону. И сделал это вовремя. Бандиты ломанулись с тыла. Но и тут их осадил плотный встречный огонь.

Здесь, в Арихельском ущелье, спецназ не суетился! Здесь он работал. Работал как единый отлаженный механизм. Отбив атаки и с фронта, и с тыла, Листошин подумал: а как дела у Гудилова? И тут же связист доложил, что на связь выходил один из командиров отделений первого взвода, сообщивший, что и там ребята попали под удар духов. Сержант запросил воздушной поддержки и просил нацелить вертолеты на дно ущелья между склонами, где держали оборону основные силы взвода и где, кстати, что не было известно сержанту, находилась и зенитная точка душманов. Наведи Семен вертолеты по запросу сержанта, еще неизвестно, как сложилась бы ситуация в Кидрабском ущелье. По крайней мере, машины и экипажа летуны не потеряли бы, а возможно, и успели бы заметить три фигуры, уходящие рекой к скалам. Но… следом за сержантом вышел на связь сам Гудилов. Он изменил задачу пилотам, и Листошину ничего не оставалось, как передать на базу последнюю исходящую от офицера информацию. Семен и к себе вызвал «вертушки», точно определив им цели. Вертолеты отстрелялись без проблем и приняли на транспортный борт взвод старшего лейтенанта Листошина. Не потеряв ни единого человека, взвод благополучно вернулся в батальон, где его ждало страшное известие об участи, постигшей первый взвод роты специального назначения.