В замене деревянных домов на железобетонные, пусть даже и на дома серии 1—335, был свой веский резон: железобетонные дома гораздо более устойчивы перед ядерным взрывом. Повышенная пожароопасность деревянных домов была лишь отговоркой. При желании ее можно было снизить широким введением антипиренов, окраской и пропиткой деревянных конструкций известью, производством для бытовых нужд огнетушителей, строительством пожарных водопроводов, не говоря уже о таком давно опробованном средстве, как брандмауэр (каменная или кирпичная стена между деревянными домами, препятствующая распространению огня). Железобетонные дома иной раз горят не хуже деревянных, особенно если пожар раздувается ветром и сквозняком.

Но если это условия ядерной войны, когда световая вспышка поджигает все горючее на огромной площади, то тут никакой брандмауэр не поможет. Советские специалисты рассчитали условия возникновения «огненного шторма»: нужно иметь более 100 гектаров сплошной застройки, объем сгораемого материала более 200 кг на кв. метр площади, ветер более 5 м/с и влажность до 30 %[131]. Плотная деревянная застройка в городах, как и показал пример Хиросимы, создавала высокую вероятность возникновения «огненного шторма». Потому при проведенной в 1950-х годах архитектурной реформе деревянные дома заменили на кирпичные и железобетонные, и саму застройку рассредоточили. Города стали проектироваться микрорайонами, составленными отдельно стоящими зданиями, разделенными проездами или промежутками. Это сводило вероятность сильных пожаров к минимуму.

К тому же деревянная изба, даже срубленная из добротного леса, разрушается ударной волной при избыточном давлении всего 0,2 кг/м2. Такой дом уже нельзя починить, и он нуждается в разборке. Дома, попавшие в зону более высокого давления ударной волны, разбиваются ею в щепки и обращаются в прекрасные дрова, сухие и готовые вспыхнуть от любой искры. В этом отличие от железобетонного дома еще более разительное.

Но и даже застраивая города гораздо более прочными домами, при проектировании учитывалось воздействие ударной волны и возможный характер разрушений. Дома в микрорайоне ориентировались таким образом, чтобы создавать в противоположном направлении от наиболее вероятного места ядерного взрыва как можно больше защищенного пространства. В нем люди могли бы спрятаться от светового излучения и ударной волны. Это было необходимостью самой настоятельной.

Ядерный взрыв, даже при оповещении о возможной атаке, всегда внезапен. Призрачный синевато-зеленый свет вспыхивает неожиданно и беззвучно. На то, чтобы укрыться от него, остается всего 0,3 секунды. Если человек остался на открытом месте под лучами световой вспышки, то за 1,5 секунды он обгорает на 90 % поверности кожи. Затем, примерно через 2–3 секунды, раздается глухой гул и наваливается ветер неописуемой, ураганной силы.

Все происходит очень быстро. Скорость реакции нервной системы человека на визуальный импульс – 0,19 секунды. Люди, попавшие в зону термоядерной реакции наземного взрыва, даже не успеют ничего увидеть, не то чтобы осознать. Термоядерная реакция длится десятую долю микросекунды, одной миллионной доли секунды. Температура повышается до 300 млн градусов. Через одну сотую секунды огненный шар достигает радиуса 150 метров. Тело попавших в самый центр термоядерного взрыва людей исчезнет, испарится и распадется на атомы быстрее, чем нервы успеют донести до мозга импульс от глаз. Люди, стоящие на открытом месте подальше от эпицентра, но в «зоне смерти», не успевают отреагировать на световую вспышку, получают смертельные ожоги и падают на землю уже обугленными. Люди в помещениях, если они не попали под лучи, имеют пару секунд, чтобы осознать положение и метнуться в угол комнаты, в проем двери или под стол, чтобы не завалило обломками. Кто не успеет, тот получит тяжелые травмы от битого стекла и обломков.

Так что часто встречающийся в учебниках по гражданской обороне совет при ядерном взрыве падать в канавы, за деревья, дома и другие укрытия, работает далеко не всегда. Он поможет тем, кто находится далеко от эпицентра взрыва, кого световая вспышка если и обожжет, то не сильно, и у кого будет время до прихода ударной волны упасть и отползти в укрытие. Для тех же, кто находится вблизи ядерного взрыва, все будет иначе, так, как это описал капрал Ясуо Кувахара: ослепительный разноцветный свет, сильный жар, а потом неописуемой силы грохот.

Именно в этом месте застройка микрорайонов получала столь большое значение для гражданской обороны. Если посмотреть на микрорайоны, застроенные в 1960-х годах, те самые, без дворов, с рядами домов, то можно увидеть, насколько они тщательно продуманы для условий ядерной войны. В них всегда много затененных пространств. Человек, попавший в тень, в момент ядерного взрыва увидит за пределами тени сильнейшую вспышку, покрывающую желто-красным светом все вокруг, в чем-то похожую на вспышку сильной молнии над головой (вспышка молнии длится 0,03—0,04 секунды), а потом дом прикроет его от ударной волны, которая потратит свою энергию на разрушение дома и пройдет у него над головой. У него появляется хороший шанс выжить, даже ничего для этого не делая. Главное, чтобы не придавило упавшей с дома плитой.

Застройка микрорайонов была спроектирована таким образом, чтобы даже при полном разрушении домов не возникало зоны сплошных завалов, как это бывало в уничтоженных боями европейских городах. Дороги и проезды было легко очистить от обломков для движения транспорта и подхода строительной техники. Кроме того, под домами были убежища, из которых строился тоннель с выходом на территорию, на которой завалы были исключены совершенно. Все это требовалось, чтобы как можно быстрее эвакуировать пострадавших, найти под завалами выживших, раскопать заваленные убежища, потушить пожары.

Так что не надо хаять заботу партии о народе. Партия не только собиралась дать каждой семье по отдельной квартире, но и приложила немалые усилия к тому, чтобы повысить шансы советских людей на выживание даже в условиях абсолютно внезапной ядерной атаки.

Разумеется, что если так защищали жилые кварталы, то для защиты предприятий были предприняты еще более широкие и разнообразные меры обороны против ядерного нападения. Тем более что было очевидно – промышленность в списке приоритетных целей. План SIOP-5D предусматривал уничтожение 300 важнейших индустриальных комплексов с целью разрушения советского военно-промышленного потенциала.

Чтобы было труднее поразить промышленные предприятия, их строили с соблюдением определенных условий. Во-первых, рассредоточение зданий и устройство противопожарных разрывов так, чтобы пожар в одном здании не перекинулся на другое. Во-вторых, важные здания и агрегаты старались заглублять в землю или обносить земляными валами. Было выяснено, что на обратном скате при уклоне 45–60 градусов давление ударной волны падает в 1,5–2 раза. В-третьих, в складах допускался самый минимум окон и других проемов. В-четвертых, все энергосистемы и энергоустановки рассредотачивались по территории. В-пятых, водопровод, душевые кабинки и автомойки проектировались с учетом потребностей воды для дезактивации[132].