Из радиуса не столь сложно определить площадь поражения. Скажем, наиболее распространенная термоядерная боеголовка мощностью в 1 мегатонну поражает площадь 24,6 кв. км. Американская боеголовка W-78 мощностью 335 кт поражает площадь 11,3 кв. км., а советская боеголовка мощностью 750 кт – 20,2 кв. км.

Много это или мало? Можно сравнить с Челябинском, уже упоминаемым в связи с планами ядерной войны. Сейчас площадь города составляет 530 кв. км, и эта площадь города в основном сложилась в середине-конце 1980-х годов. Чтобы его уничтожить полностью, потребовалось бы 22 термоядерные бомбы мегатонной мощности. Если бы американцы атаковали его ракетами Minuteman-III, то им потребовалось бы 48 боеголовок или 16 ракет. Даже «Царь-бомба», которая способна уничтожить разом 366 кв. км, не смогла бы справиться с уничтожением Челябинска целиком и полностью.

И таких городов в СССР и в США были сотни. Скажем, американский план ядерной войны SIOP-5D предусматривал атаку 900 советских городов[126]. Сколько американских городов собирались сжечь советские составители планов ядерной войны, достоверно неизвестно, но сами американцы исходили в своих моделях из поражения 218 американских городов, в которых расположено 75 % всего промышленного производства. Даже сравнительно небольшие города занимали площадь иной раз в десятки квадратных километров, и в России в список городов площадью свыше 100 кв. км входит 122 города. Бывают и колоссальные по площади города, как Москва (2561 кв. км) или Нью-Йорк (1214 кв. км). Площадь Нью-Йоркской агломерации составляет 30 671 кв. км с населением 24 млн человек.

Города столь огромной площади уже весьма затруднительно уничтожить даже самыми мощными ядерными бомбами. Например, чтобы полностью уничтожить по всей площади Нью-Йоркскую агломерацию, потребовалось бы 84 «Царь-бомбы», или 1226 мегатонных термоядерных бомб, или 1518 750-килотонных боеголовок. Иными словами, чтобы как следует ядерно разбомбить все скопление городов на северо-востоке США, потребовалось бы израсходовать весь арсенал ядерных боеголовок, установленных на баллистических ракетах, и еще потом добавить обычными ядерными бомбами.

На это обстоятельство практически никогда не обращается должного внимания. Когда благочестиво ужасаются видами ядерной бомбардировки Хиросимы, обычно забывают, что тот японский город был по сравнению с современным градостроением, чем-то вроде большой деревни.

Современный город – это не просто огромная площадь, но и абсолютное преобладание в застройке капитальных зданий, возведенных из железобетона, конструкционной стали, кирпича. Помимо зданий в любом крупном городе хватает капитальных, железобетонных сооружений: путепроводов, эстакад, мостов, автомобильных развязок, транспортных тоннелей, метрополитена, подземных коммуникаций. В 2009 году при оценке возможного северокорейского ядерного удара по Сеулу (площадь 605 кв. км), я выяснил, что в городе имеется 2865 капитальных зданий, в том числе свыше 11 этажей, или 24 метров, 10 зданий выше 200 метров и 79 зданий выше 100 метров. В 12 из 25 муниципальных округов (ку) города находится более 100 крупных зданий[127]. Эти здания образуют плотную, ячеистую в плане застройку центральной части города. Взрыв 20-килотонной бомбы для такого мегаполиса все равно что булавочный укол.

Подобная картина наблюдается в любой более или менее крупной городской агломерации по всему миру. Азиатские города отличаются еще и тем, что там не только очень плотная капитальная застройка, но и тем, что здания построены с учетом сейсмостойкости, что немаловажно для условий ядерного взрыва. Сейсмостойкое здание, способное пережить толчок 6–7 баллов, гораздо устойчивее к ударной волне, чем обычное железобетонное здание таких же размеров.

Из этого следует, что поражение крупного современного мегаполиса любым типом ядерного оружия будет коренным образом отличаться от ядерной бомбардировки Хиросимы. На пути светового излучения и ударной волны будут стоять высокие капитальные здания, которые воспримут на себя разрушительную энергию ядерного взрыва. За ними будут возникать многочисленные пространства, закрытые от поражающих факторов. В Хиросиме Ясуо Кувахара выжил и отделался только лучевой болезнью, будучи в зоне поражения ядерной бомбы, потому что оказался за большим железобетонным баком. В современном городе подобных укрытий в сотни раз больше, они многократно больше по размерам и прочнее по конструкции.

Но это, скажем так, общие соображения. Можно рассмотреть и отдельные планы, например, план ядерного удара по основным нефтеперерабатывающим мощностям в СССР, представленный в отчете, подготовленном для Комитета по международным делам Сената США в 1979 году. В этом отчете анализировались вообще последствия ядерной войны, и удары по нефтеперерабатывающей промышленности в США и СССР были частью этих оценок.

Так вот, было выделено 10 крупнейших НПЗ, которые к 1979 году производили по американским оценкам 72 % нефтепродуктов. Мощность удара по каждому объекту от 0,9 до 1,2 мегатонны, по всей видимости, моноблочной боеголовкой. Для сравнения выберем Ангарский НПЗ. При ударе по нему, указывается в американских оценках, погибнет около 130 тысяч человек в одноэтажных домах и 54 тысячи человек в многоэтажных домах[128].

Однако Ангарский НПЗ расположен на довольно большой площадке длиной около 4 км и шириной около 2 км в самой широкой части. Завод отделен от ближайших жилых кварталов лесополосой шириной примерно 1,5 км. К востоку от него русло Ангары с островами, к югу и северу – промзоны и железнодорожные станции, а также две исправительные зоны к северу от завода. НПЗ можно было бы уничтожить мегатонной боеголовкой, если бы взрыв пришелся на центр заводской территории. Но в таком случае большая часть жилых кварталов Ангарска осталась бы в стороне от зоны поражения, граница которой прошла бы примерно вдоль улицы Карла Маркса.

КВО носителей мегатонных боеголовок составлял 1800 метров. Это вносит в оценки некий неопределенный характер. При таком КВО боеголовка могла взорваться над городом, скажем, над районом Лесопарка. Жертвы среди гражданских лиц были бы огромны, большая часть из 231 тысячи человек его населения погибла или была бы ранена. Но в этом случае завод получил бы умеренные повреждения и мог быть восстановлен. Была другая вероятность, что боеголовка взорвется за Ангарой, над обширным лесным районом, или над промзонами к северу или югу от завода. Во всех этих случаях Ангарский НПЗ получал бы умеренные повреждения и мог быть восстановлен. Вероятность промаха и нанесения умеренного ущерба населению и заводу-цели примерно 3:1.

Подобные же обстоятельства есть и в других случаях. Например, Московский НПЗ, стоявший в списке целей первым номером, имевший по американским данным 10,5 % советских мощностей переработки. Завод при мощности переработки 12 млн тонн в год занимал довольно компактную площадку примерно 1,5х2 км между излучиной Москвы-реки и лесным массивом. К югу от него находилась Капотня, а юго-восточнее проходила МКАД. В этом случае прямое попадание мегатонной боеголовой оставило бы и от завода, и от Капотни радиоактивные руины. Но существовала вероятность промаха и возможность взрыва боеголовки над лесным массивом между НПЗ и Волгоградским проспектом. Да и в конце 1970-х годов вокруг завода и Капотни еще не было плотной застройки, так что отклонение боеголовки вело к сильному снижению эффективности удара.