Вот таким прекрасным дополнением к французам, которые выступали под олимпийским флагом, и была Натали. Она не была скромницей, но и слишком податливой тоже. Умную девушку с твердым характером и с приятными формами оценили и довольно быстро приняли в небольшую, но искрометную компанию.

Особенно черноглазая Натали понравилась начальнику охраны спортсменов из Франции, а по совместительству агенту французской разведки, Бертрану Лурье. Красивый, по-военному подтянутый сороколетний мужчина не сводил восхищённых глаз с юной переводчицы. Только вот она была к нему совершенно равнодушна, считая его занудным стариком. Ведь вокруг нее постоянно кружили молодые, смешливые спортсмены, и девушка постоянно была в компании то одного, то другого.

Днём она честно выполняла возложенные страной обязанности, а вечером веселилась от души, смеясь и танцуя с раскрепощенными парнями и ухоженными, утонченными девушками.

Натали завела дружеские знакомства в компании, что не могло ни обратить на себя Особое внимание. Ее предупредили, что ничего не имеют против этого, но все разговоры она должна записывать и передавать в КГБ. Натали была в ужасе. Особенно ее покоробил намек на то, что девушка должна была обратить свое внимание на заинтересовавшегося ею Лурье. Олимпиада подходила к концу, а этот француз был очень интересен спецслужбам. Давно стало понятно, что он не был простым начальником охраны.

Артур замолчал, стараясь перевести дух. Мне даже захотелось толкнуть его, так было интересно, что было дальше.

Мужчина вздохнул, обхватил меня руками и продолжил свой рассказ.

— Натали пыталась отказаться, но с этим отделом не спорят. Пожалела обо всем, что сдружилась с французами, что нечайно обратила на себя внимание Лурье, ведь правда, совсем нечайно. И ей пришлось принять его ухаживания.

Облегчило положение то, что Бертран оказался очень галантным кавалером. Он ухаживал старомодно, не настаивая на быстром сближении. Дарил необычные, специально заказанные букетики при каждой встрече, рассказывал много интересных и смешных историй о своей стране, в свободное от своих обязанностей время приглашал в оперу, объясняя выбор тем, что в этом месте не нуждался в переводчике, а имел удовольствие вместе наслаждаться искусством с необыкновенной девушкой. Через некоторое время Натали почувствовала, что ее предубеждение к нему исчезает. Даже наоборот, он заинтересовал ее как человек. Его неназойливые ухаживания были приятны, а иногда девушка начинала ловить себя на мысли, что думает о нем, вспоминая их разговоры.Одно угнетало Натали, она каждую ночь все, что было сказано французом записывала в особый блакнот, и передавала листки приставленным к ней людям.

Закончилась Олимпиада -80. Восторг и неожиданные привязанности людей разных национальностей выплеснулись в море пролитых слез вслед улетающего Мишки. Много сердец разбилось о стену отчуждения между странами, но все это было уже неважно.

Расстались и Натали с Лурье. Француз по-настоящему страдал, с безумным блеском вглядываясь в лицо любимой. Натали не испытывала таких чувств. Но вдруг, в последний момент перед самым отъездом французских спортсменов, ощутила болезненный укол в сердце и бросилась в объятия к Бертрану. Тот страстно сжал ее, не обращая внимания на удивленные взгляды вокруг, и поклялся вернуться к ней и добиться взаимности.

После пяти лет он и правда вернулся. В нашей стране уже политически потеплело. За иностранными гражданами, хоть и следили, но не было тотального контроля. От них отстали. Лурье отдался своей страсти. Натали же, успев за время расставания понять, что незаметно для себя влюбилась в "старого" француза и безумно скучала по нему, быстро отдала ему сердце и тело.

Их любовь вперемешку с безумной страстью привела к тому, что Натали через полгода забеременела. Все ее родственники и друзья, как один, твердили, что будет мальчик. Пара была счастлива как никогда. Только родители девушки подозрительно косились на французского зятя. Он не предлагал дочери выйти за него замуж. А она отмахивались от них, мол, ещё успеется.

Они вернулись в родной город Натали. В Подмосковье. Как сказал Лурье, чтобы быть поближе к родителям. Ведь скоро появиться ребенок, а родная мать в этом вопросе самый лучший советчик.

Он купил большой дом в два этажа. Нанял рабочих. За месяц они отремонтировали его и придали советской постройке французский шик. Натали была в восторге, а Лурье был счастлив от ее улыбок и любви к нему.

Мужчина изменился. Счастье молодило его, окрыляло. Только красивые, серьезные глаза были постоянно затуманенны грустью. Натали замечала ее, но видела в ней тоску по родине. Она-то точно скучала бы по своей стране.

Правда, Бертран постоянно возвращался во Францию. Поездки называл командировками, а беременность не давала девушке серьезно вникнуть в это. Подготовка к материнству забирало очень много сил.

Но однажды, во время очередной поездки любимого, почтальон принес и отдал Натали необычный конверт. Он был из очень тонкой дорогой бумаги и пах французскими духами. Странности на этом не кончались. Под грубыми почтовыми печатями выглядывал аккуратный виеватый почерк, явно женский.

Сердце в нехорошем предчувствии сжалось, и Натали быстро разрезала бумагу ножом. Сжав письмо дрожащими руками, она прочла его.

И упала без сознания.

Артур снова замолчал. Его лицо стало отстранённым, словно он пропускал через себя эти чужие воспоминания. Хотя нет, они были воспоминаниями самого родного ему человека. Его матери.

— Продолжай, пожалуйста, — попросила я чуть слышно и нежно поцеловала любимого в висок. — Я хочу знать, что за человек был твой отец...

Артур тяжело сглотнул. Посмотрел на меня и стал рассказывать дальше.

— Бабушка, словно почувствовав, что дочери грозит беда, решила проведать ее. Она нашла ее на полу в глубоком обмороке, уже похолодевшую и с зажатом в пальцах письмом. Мельком глянув на него, она еле вытащила тонкую бумагу из пальцев дочери и бросила листок на стол. Затем из последних сил дотащила беременную дочь на диван и позвонила в скорую.

В эту ночь родился я.

А мама чуть не умерла на операционном столе, так как глубокий обморок вызвал внутреннее кровотечение и другие осложнения.

Из роддома меня забрали бабушка и дедушка. Маму перевели в другую больницу. Помимо осложнений у нее признали тяжелейший нервный срыв, грозящий перейти в более серьезную форму. На все аккуратные распросы родителей Натали молчала, лишь взяла обещание с них, что Лурье они к сыну не подпустят.

Да и он, как ни странно, приезжал только один раз. Сразу бросился к ней в палату, а потом вышел с бледным, постаревшим лицом. Не стал пытаться доказывать свое отцовство и право общаться со мной. Он уехал во Францию и больше не возвращался.

Через несколько месяцев мама вернулась домой. Меня назвали Артуром Бертрановичем Лурье. В честь дедушки и отца. Фамилию записали отцовскую. Отчество и фамилия были настоящими, французскими.Это было его единственное условие матери, когда она его прогнала навсегда.