– Я не знаю, – растерялась Кира. – Он мне неговорил.

– Так вы спросите его. Скажите, что я прошу его ответить.

– Хорошо, я спрошу, – машинально ответила Кира и тут жеспохватилась: – Правда, я не знаю, когда он мне будет звонить, у меня нет с нимсвязи.

– Конечно, конечно, – миролюбиво согласилась Каменская,словно бы не заметив ее ошибку. – Я понимаю. Но если вдруг он объявится,вы все-таки спросите.

– Я спрошу, – послушно повторила Кира.

Дома она честно пересказала Платонову весь разговор сКаменской, не утаив и своей ошибки, от которой, судя по всему, ужаснорасстроилась.

– Ничего, ничего, – утешал ее Дима. – ЕслиКаменская так умна, как о ней говорят, она все равно понимает, что я никуда неуехал. А если она до этого не додумалась, то и ошибку твою не заметила.

– А вдруг я тебя подвела?

Сегодня на Кире было платье из светлого трикотажа с вышивкойна воротничке, в котором она была похожа на школьницу. Огорченное выражениелица и пухлые губы еще больше усиливали впечатление, придавая ей видпровинившегося подростка.

Платонов отправил ее по магазинам искать обои, побелку, клейи прочие материалы для ремонта. На обратном пути она должна была позвонитьРусанову, и Дмитрий с нетерпением ждал результатов этого разговора.

Кира вернулась, нагруженная рулонами обоев.

– Пришлось взять такси, – говорила она, втаскиваяпокупки в квартиру. – Хорошо еще шофер попался нормальный, мотался со мнойна Москворецкий рынок, помогал плитку выбирать, я же ничего в ней не понимаю –какая годится для пола, какая для стен. Ты извини, я задержалась.

– Ты звонила Русанову?

– Да. Дима, пока все очень плохо. Он сказал, чтобы ты сиделтихонько и не высовывался, тебя очень серьезно подозревают. Какой-то водительтебя видел рядом с тем местом, где убили Агаева.

– Но я действительно был рядом с тем местом, – пожалплечами Платонов. – Я же привез туда Славку, я этого и не скрываю.

– Ну вот видишь, а они тебя из-за этого подозревают. Короче,он просил передать, что делает все, что в его силах, чтобы тебе помочь.

– Он знает, что ты звонила Каменской?

– Я ему этого не говорила.

– А по его словам можно догадаться, что он об этом знает?

– Ой, Дима, я не знаю. Я же не сыщик, я не очень-то во всемэтом разбираюсь. У меня, наверное, чутья нет. А это важно?

– Понимаешь, мне важно знать, рассказывает ли Каменская отвоих звонках. Если да, значит, она безусловно доверяет своим коллегам и неочень верит мне. Если нет, стало быть, она допускает мысль о том, что тыговоришь ей правду, а кому-то эта правда мешает.

Слушая его, Кира ловко резала овощи для салата, одновременноследя за жарящимися на сковородке котлетами.

– Я, наверное, глупая, но я что-то не очень хорошопонимаю, – виновато сказала она, потянувшись за солью и перцем.

– Что ж тут понимать, – обреченно вздохнулПлатонов. – На фирму, где работает моя жена, перевели деньги, причемогромные. Потом убили моего агента. Потом, через два дня, убили помощника. Какможно это объяснить?

– А как? – спросила Кира, не отрывая взгляда от быстромелькающего ножа.

– Первое объяснение: все это чистая случайность. Деньги от«Артэкса» пришли в фирму «Натали» совершенно законно или, наоборот, по ошибке,но в любом случае они не предназначались для того, чтобы меня подкупить.Тарасова убили по одной причине, Славку Агаева – по совершенно другой, простопо времени совпало. Сомнительно, конечно, но чего в этой жизни не бывает.Второе объяснение: кто-то хочет развалить дело о приборах и золотых отходах,но, поскольку я зашел слишком далеко и знаю слишком много, надо выбить у меняиз рук всю доказательственную базу и всех квалифицированных помощников, причемсделать это так, чтобы обвинили в этом меня же. Понятно?

– Понятно, Дима. Только при чем тут Каменская? Достань,пожалуйста, глубокие тарелки, я борщ налью.

– Тебе помочь чем-нибудь? – спохватился Платонов,который только сейчас сообразил, что Кира, целый день проведшая на ногах, вбегах и разъездах, придя домой, встала к плите, как примерная жена при плохоммуже, а он сидит на табуретке и с умным видом философствует. «Черт, избаловаламеня Валентина, – с досадой подумал он. – Всегда, когда идет накухню, зовет меня с собой, мол, посиди со мной, поговори, пока я готовлю».

– Нет, не нужно, я уже все сделала. Ты мне не ответил проКаменскую. Осторожно, борщ горячий. Бери сметану.

– Видишь ли, если мне кто-то хочет подставить подножку, тоэто должен быть кто-то из нашей системы, из милиции. Вернее, нет, я не с тогоначал. Развалить дело хочет тот, кто в нем заинтересован, то есть тот, ктоимеет доход от махинаций с приборами и отходами. Наблюдая за действиями СлавкиАгаева на заводе в Уральске, можно примерно предположить, в каком направлении ипод кого он копает. Славка на виду, и эти люди вполне могут его убить, ничегоневероятного в этом нет. Но про Юрия Ефимовича они знать не могут. Чтобывычислить, что Тарасов – мой агент, нужно быть сыщиком, причем сыщиком опытным,а не зеленым первогодком и не аппаратчиком, и уж тем более не человеком состороны. Значит, в операцию по развалу дела включился работник милиции. Откудамне знать, какого уровня этот работник? Из нашего министерства? Из ГУВД Москвы?Из окружного управления? Из Уральска? Черт его знает, кто он такой. Им можетоказаться кто угодно. Между прочим, и Каменская в том числе. Поэтому мне важнознать, как она поступает с той информацией, которую ты ей даешь. Если она еюделится с остальными, значит, ей в голову не приходит, что меня моглиподставить, она на таком уровне даже и не мыслит. Если же она ею не делится, томне важно знать почему. Потому, что предполагает возможность подставки? Илипотому, что заинтересована в том, чтобы меня утопить?

– Но, Дима, если ты никому не веришь, то зачем я звонилаэтому генералу, Заточному? Он же тоже может быть заинтересован в развале дела.Или в нем ты совершенно уверен?

– Да ни в ком я не уверен.

Платонов с досадой бросил ложку на стол и оперся подбородкомна сложенные в замок ладони.

– Тот факт, что Серегу Русанова включили в группу поинициативе Ивана Алексеевича, означает, что Иван своих сыщиков бережет,охраняет, ценит, а не сдает первому встречному по первому требованию. Если быЗаточный хотел меня свалить, он бы ни за что не допустил Русанова к этому делу,потому что он понимает: Сережа из-под себя выпрыгнет, но сделает все, чтобы мнепомочь.

Какое-то время Кира молча жевала салат, не поднимая глаз оттарелки. Молчание вдруг стало неловким и тягостным. Не говоря друг другу нислова, они закончили обедать, Платонов помог Кире вымыть посуду и убрать состола.