— Потом. — Ректор положил ладонь на плечо собеседника. — Сам догадайся.

На лице темного мага отразилась недолгая работа мысли. Он насупил брови, покосился на буфетную и снова перевел взгляд на Гвена.

— Поздравляю, немногим удавалось, — загадочно пробормотал барон. — Но почему она?

Британи ощущала себя предметом интерьера, лишней в мизансцене. Ее присутствие мешало, заставляло прибегать к иносказаниям, однако маги будто не замечали девушку, обсуждали ее в третьем лице. Бри попыталась встать, но, сцедив воздух сквозь зубы, снова плюхнулась на паркет. Не привыкла она к высоким каблукам, а с ноющей лодыжкой ходить на них решительно невозможно. Ее сдержанные страдания привлекли внимание барона.

— Позволите, барышня?

Не дождавшись разрешения, Уорвик опустился рядом с ней на корточки и, задрав юбки, ощупал пострадавшую ногу.

— Ничего страшного, без перелома. Обопритесь на мое плечо.

Девушка полагала, любезный хозяин проводит ее до кресел у стены, пустовавших по случаю начала бала, но Уорвик увел ее прочь от гостей. Прыгать на одной ноге было неудобно, стараясь не отставать, Британи практически повисла на провожатом.

— Мой кабинет, — коротко прокомментировал барон, ногой открыв дверь в одну из комнат второго этажа.

Подъем туда превратился в сущую пытку, пару раз хозяину приходилось брать Бри на руки.

— Зачем? Не стоило беспокойства, милорд.

Девушка недоумевала, зачем он привел ее сюда, и затравленно поглядывала по сторонам. Уорвик же копался на полках, перебирал непонятные банки и флакончики. Часть, чтобы не мешала, он ставил на стол, но названия на этикетках Британи ровным счетом ничего не говорили.

Кабинет небольшой, уютный. Сразу видно, хозяин проводил здесь много времени. Мебель самая обычная, какая полагалась барону по статусу. Центральное место занимал не стол, как это часто бывает, а тот самый шкаф, завладевший вниманием Уорвика. Помимо него имелся еще комод со множеством мелких ящиков и столик для напитков в углу. На письменном столе, помимо приборов, переговорный шар. Кресла гостя и хозяина одинаковые, большие, глубокие, словно барон желал подчеркнуть отсутствие различий между ними.

— Мне требовался предлог для беседы. — Уорвик наконец отыскал нужную бутылочку и выпрямился. — Заодно уберем боль. Надеюсь, — серые, как у сына, глаза лезвием чиркнули по лицу, — вы не брезгуете достижениями темной магии?

Британи покачала головой, хотя предпочла бы сбежать.

— Это не эликсир правда, а мазь для вашей лодыжки. Через полчаса сможете прыгать, мы даже потанцуем. Я обещал и слово всегда держу.

Девушка покорно вытянула ногу, разрешила стянуть чулок. От барона не исходило угрозы, сексуальной угрозы, поэтому она позволила его пальцам коснуться бедра, отстегнуть пояс.

— Немного плодов каштана, черного ягеля, волчьей ягоды и магии, — пояснил Уорвик, вбивая бурую смесь в лодыжку. Она приятно холодила, расслабляла, заставляла забыть о тревожности ситуации. — Господин Диас вас потом научит, мазь несложная. Главное, не переборщить с волчьей ягодой. Но у вас, по словам Солара, удивительное чутье.

— Милорд ошибается, мастер Диас тоже, я природница, как и вся моя родня.

Под действием тепла мазь на ее коже стремительно меняла цвет, светлела, пока не стала абсолютно прозрачной.

— В таком случае предположу, что вы приемная дочь.

Вытащив из нижнего ящика комода бинт, барон крепко зафиксировал пострадавшее место и велел посидеть немного неподвижно. Однако после услышанного Бри это казалось непосильной задачей.

Девушка шумно вздохнула и выдохнула. Он назвал ее приемной! Только страх перед темным магом, его титулом, да что там, и тем, что Уорвик отец Кевина, сдерживали, не давали ответить оскорблением на оскорбление. Но и промолчать Британи тоже не могла.

— Милорд ошибается, — твердо возразила она; глаза сверкали праведным гневом.

Барон покачал головой.

— Я никогда не ошибаюсь, барышня, а вот ваши родители вполне могут лгать. Поговорите с ними.

— Я не приемная! — сорвалась на крик Британи.

Владелец дома и бровью не повел и, убрав остатки бинта в ящик, как не в чем ни бывало продолжил:

— Дар неинициированный, поэтому я не могу точно определить его силу и природу, но советую сменить специализацию. Больших высот не обещаю, но яды сможете смешивать с закрытыми глазами. Согласитесь, за такое платят больше, чем за пророщенные зерна, а еще боятся. А ведь именно страх, — он с усмешкой убрал остатки бинта и разрешил девушке натянуть чулок, — правит миром.

Девушка поспорила бы с сомнительным утверждением, но сосредоточилась на более важных вещах. Могла ли она стать невольной причиной болезни Кей? Вдруг неведомое нечто внутри нее вышло из-под контроля?

— Милорд, а я могу убить, причинить вред?

— Нет, — не раздумывая, ответил Уорвик и тактично отвернулся, чтобы Бри спокойно закрепила чулок. — Если только не станете бездумно пользоваться заклинаниями. Но мне вот, что интересно, — он задумчиво провел пальцем по лакированной поверхности комода, — чем вы привлекли его интерес?

— Кого — его? — не поняла Британи и с облегчением одернула юбки.

— Того, кого вы спутали со своим ректором. Если вам неизвестно его имя, я не смогу его назвать.

— То есть там, в буфетной?..

— Разумеется, нет! — развернувшись к девушке, сверкнул глазами барон. — Господин Лабриан выразился достаточно ясно. Вас троих что-то связывает, и вы, барышня, лишняя. Не обижайтесь, это факт. Поэтому в ваших интересах быть со мной откровенной, чтобы как-нибудь утром не проснуться.

Угроза прозвучала недвусмысленно и подарила богатую пищу для размышлений. У ректора не раздвоение личности, есть кто-то еще, и он мастерски копирует господина Лабриана. При этом Гвен его опасается и не стремится от него избавиться, равно как барон Ташир. Отец Кевина злился лишь на то, что двойник ректора провел его, но не был против его присутствия на балу.

— Тогда я спрошу про кинжал. — Если прыгать, то в омут с головой. Британи хотела разъяснений, она получит их от опытного мага. — Кинжал Бернадет. Мне… — она запнулась… — подкинули его изображение.

Бри не настолько доверяла собеседнику, чтобы признаться в обладании древним артефактом.

— Барышня, — Уорвик передвинул кресло и расположился напротив нее, подперев подбородок ладонью, — вы не поняли, нужно сказать правду. Не так уж сложно устроить у вас обыск или и вовсе сжать ладонями вашу голову и считать память. Хотите рискнуть, выяснить, сойдете ли вы после с ума, сохраните ли дар?

— Я сказала то, что сказала. — Британи не любила, когда на нее давили. — Моя соседка София, то есть леди… — она с трудом припомнила фамилию, — леди Ларк писала о Бернадет, но рисунок подкинули мне.