Панарин прошел лагерь из конца в конец, прежде чем наткнулсяна еще одного занятого делом человека. Кузьменко, рослый симпатичный парень сроскошными запорожскими усищами, установил полукругом пять треножников сприборами самого причудливого облика и хлопотал над ними, что-то отлаживая. Унего были чрезвычайно экономные движения, ни одно не пропадало зря, каждоечему-то служило.

Кузьменко представлял здесь Институт нерешенных проблем –заведение, вызывавшее непрестанный поток анекдотов и иронических эпиграмм,многократно превосходивший по накалу насмешки над «шлиманами». Астроархеологи,по крайней мере, были не более чем хроническими неудачниками, которым рано илипоздно обязательно повезет – с этим не могли не согласиться насмешники, дажеболее того – им самим в глубине души отчаянно хотелосъ, чтобыастроархеологи однажды удивили мир. С ИНП обстояло не в пример сложнее.

Прежде всего его сотрудники, если разобратьсябеспристрастно, сами не всегда понимали, что ищут, и там ли ищут, где следует.Впрочем, справедливости ради следовало добавить, что вина лежала не столько наних, сколько на истории несостоявшегося становления парапсихологии как науки.

Лет пятьдесят назад казалось, что триумф не за горами.Исследования велись во всех концах Земли, множились теории, гипотезы инаучно-исследовательские институты, серьезные ученые пытались раскрыть механизмтелекинеза и телепатии, расцвела биоэнергетика, грозила удивить мир биофизика.Средства массовой информации перешли от неумеренных восторгов к стойкойприязни, любованию чем-то в принципе решенным, чей успех – дело даже незавтрашнего утра, а сегодняшнего вечера. Спектр исследований и тем был необозримоширок – от установления телепатического контакта с животными до новойтрактовки многих мифов, сказок и легенд.

Сейчас, не исследуя скрупулезно историю предмета, трудновспомнить (тем более человеку, родившемуся, когда отшумел уже краткий периодпроцветания), как произошло, что сулившее столь ослепительные перспективы делонезаметно увяло, и гремевший когда-то вулкан превратился в заросшую лесомбезобидную ложбину. Именно незаметно и тихо – не было серии звонкихошеломляющих неудач, бесшумно и неприметно, словно забытая свеча, вкаких-нибудь два-три года все угасло. В другое время, не исключено, этопривлекло бы большее внимание, но кризис парапсихологии заслонили другиесобытия – первые разведывательные рейсы кораблей Дальнего прыжка, созданиеЗвездного Флота, освоение Ойкумены. Человечество было надолго увлечено другимиделами, а впоследствии неудачи парапсихологии за давностью стали выглядетьчем-то обыденным, положение дел – устоявшимся…

А двадцать лет назад стараниями энтузиастов был созданИнститут нерешенных проблем, по сути, представлявший собой, скорее,любительский кружок, чем научную организацию. Девять десятых его сотрудниковработали где-то по своей прямой специальности, а ИНП отдавали «личное время».Административно он никому не подчинялся – и потому, что практически невозможнобыло определить, кому он, собственно, должен подчиняться, и потому, чтоуважающие репутацию своих учреждений и свою лично ученые обеими рукамиоткрещивались от «адской кухни». В результате ИНП так и остался «вольным городом»,что имело как свои отрицательные черты, так и свои плюсы. К минусам можно былоотнести то, что ИНП не имел в научном мире и тени авторитета, не мограссчитывать на поддержку крупных ученых. К плюсам – то, что ИНП был сам себеголова, над ним не довлели планы и сроки. Академия наук Земли придерживаласьтого мнения, что запрещать исследования, не сулящие пользы, но и не приносящиевреда, было бы безответственным пережитком старины, и ограничилась тем, чтопоручила инспектору техники безопасности соответствующего региона надзор за ИНПи предоставила ему кое-какие официальные каналы для получения необходимойаппаратуры – надо сказать, ИНП чаще всего отказывался от стандартных приборов иустановок, предпочитая доводить до белого каления мастерские заказами на самыефантасмагорические устройства, вокруг которых долго бродили с учительнымнедоумением во взоре ко всему привыкшие инспектора «Динго».

Чем занимался ИНП, понять было трудно, и посторонние обычноудовлетворялись коротким объяснением – всем сразу. Так оно и было – искалиякобы затерянный в глубине Гималаев таинственный город Шамбалу, то ли форпостпришельцев, то ли хранилище древних знаний, экспериментировали с геомагнитным,биофизическим и гравитационным полями, пытались отыскать неоткрытые пока поля иизлучения, разбирали на молекулярном уровне мифы и саги, бились над секретаминавигационных способностей птиц и электрических органов некоторых видов рыб,гипнотическими свойствами анаконд с Эвридики и загадками народной медицины.Один и тот же отдел занимался сегодня архивами Ватикана, а завтра могпереключиться на изучение лунных масконов. Институт постоянно вторгался едва лине во все области науки, то и дело шокировал ученый мир безумными гипотезами,одним чрезвычайно импонировал (в основном молодежи), другим надоел хуже горькойредьки, третьи (преимущественно те, чью жизнь безумные гипотезы не осложняли)сохраняли выжидательный нейтралитет. Как сказал однажды Снерг, ИНП одержалпервую победу – к нему относились как угодно, только не равнодушно. К сожалению,первая победа прочно оставалась и единственной…

В какой-то мере ИНП был родственником Проекта, собратом погорестям, и Панарин относился к «адской кухне» с дружеским пониманием – увечныйпоймет увечного, и вместе им легче переносить немилость судьбы…

– Здорово, – сказал Панарин.

– Привет, – обернулся Кузьменко. – Обновляешьэполеты?

– Ага. Чем это ты тут занимаешься?

Незнакомые приборы всегда выглядят загадочно, но эти быливообще ни на что не похожи, создавалось даже впечатление, что друг с другом онине вяжутся, не сводятся в единый комплекс. Зачем-то мигали лампочки, что-топоказывали индикаторные полосы, медленно вращалась решетчатая антенна,выползала испещренная таинственными зигзагами лента, и ничего нельзя былопонять.

– Воду в ступе толку, – сказал Кузьменко. –Но, похоже, водички мне свежей подлили…

– Это как?

– Новые результаты. Любопытные. То ли погорит гипотезаодного нашего парня, то ли наводки от работающего поблизости видеофона.

– А это что? – Панарин кивнул на антеннку.

– Новое излучение. И не спрашивай, какое – мы сами никванта не понимаем, даже в том, что оно есть, не уверены. Я доходчиво излагаю?

– Прямо-таки на лету схватываю, – сказал Панарин сдружеским участием. – Жизнь у нас, как я смотрю, веселая – собралисьадепты трех видов серой магии – мы, вы и «шлиманы» – и соревнуемся в невезении.

– Четырех.

– Ах да, еще и преподобные, – вспомнилПанарин. – Четыре мушкетера, у которых нет даже своего кардинала Ришелье,на котором можно сорвать злобушку… Я слышал, у «шлиманов» какие-то новости?

– Вряд ли, ходят грустные. – Он склонился к одномуиз приборов и с полминуты был само напряжение. Нажал кнопку, антеннка пересталавращаться, но рядом с ней выдвинулись две подрагивающие спирали. – Тим, тымне нужен как раз в качестве новоиспеченного начальства. Я хочу устроить накорабль один безобидный прибор. И провести кое-какие исследования во времяэксперимента. Есть же сравнительно рутинные полеты. И положение о побочныхисследованиях.