Я слушал Якоба и никак не мог забыть мальчишку в его взрослом чёрном костюме и широкополой шляпе. «Интересно, его тоже повезут смотреть город? И дадут ему выбор: снять костюм или навсегда остаться в нём? Интересно, что он выберет и почему?»

– У нас в Вирокве свой магазин. Торгуем мебелью. Здесь, в мастерской, делаем, там продаём. Да, у нас есть врач, но если кто-то серьёзно заболеет, то, конечно, везём в город, было бы глупо поступать иначе.

«Да, было бы глупо».

– Да, фотографировать себя мы не позволяем. Потому что это запрещено одной из десяти заповедей. Да. «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу». Да, именно эта заповедь.

«Для него и это логично. Как и для моих родителей логичны их заповеди, пусть нигде вот так чётко не сформулированные».

За окном стемнело. Старушка зажгла свечи. По стенам задрожали угловатые тени. Дом теперь казался большим. На печи зашумела кастрюля – в щель между крышкой и загнутым бортиком густо валил пар. Пахло варёными овощами. Хотелось есть, но я понимал, что к ужину нас никто не пригласит.

Эшли и Крис ёрзали на табуретах. Разговор Мэта с Якобом их явно утомил, но они молча терпели. Ждали, когда нас выгонят, а в том, что нас рано или поздно попросят уйти, я уже не сомневался. Не то чтобы я рассчитывал тут заночевать, но мне отчего-то нестерпимо захотелось ещё раз увидеть мальчика. Просто посмотреть ему в глаза.

– Да, мы привыкли, что люди интересуются. Я уже говорил, моя семья не такая строгая, другие не пустили бы вас в дом. Но мы не хотим никого к себе зазывать. Этим летом к нам приезжала девушка. Просилась пожить. Отец её помнит. Да, он здесь, только устал, поэтому не может к вам выйти, но, поверьте, он бы вам сказал всё то же самое. Так вот, та девушка говорила, что хочет получше узнать нас. Говорила, что будет нам мыть полы, стирать одежду и вообще помогать по дому. Но нам этого не нужно. Полы у нас вымыты, одежда постирана. Мы и сами справляемся. Да, она так же сидела у двери. Нет, мы её не оставили. Зачем? Календарь? Да, во времена Иисуса типографии не было, но это тут ни при чём. Календарь – это подарок от хороших людей.

«Для него и это логично».

– Ещё вопросы?

Когда мы вернулись к машине, было совсем поздно. Мальчика-амиша я так и не увидел. Крис и Эшли обсуждали Якоба и его не самую приветливую жену, если, конечно, та старушка была его женой, а я чувствовал, как меня затягивает дымка. Последний вечер. Скоро мы расстанемся. Навсегда. Я больше не мог сдерживать эту мысль. Она густой серой лавиной обрушилась на меня, лишила слуха и зрения. Я даже толком не помню, как сел в машину, как мы отъехали, что я отвечал на вопросы Эшли и о чём она спрашивала.

Мэт предлагал вернуться в мотель, но Крис сказала, что хочет остановиться в нормальном отеле – мы видели его, когда ехали к амишам. Отель был трёхэтажный, хороший. Он стоял на окраине Вироквы, но всем своим видом показывал, что принадлежит исключительно дороге, гордо рассекающей пять штатов и уводящей прямиком в Йеллоустонский национальный парк, а не этому захолустному, недостойному его огней городку.

Неоновая вывеска. Обледеневший козырёк. Двойная дверь. Окошко администратора. На звонке – резиновая голова Барта Симпсона. Дальше по коридору – диван, телевизор, цветок в горшке. За прозрачной стенкой – тёмный бассейн. Чёрная гладь воды, едва различимые надувные круги на бортиках. Приятная девушка-администратор в полупрозрачной блузке, под которой хорошо просматривался белый лифчик. Эшли что-то шептала мне на ухо. Мэт улыбался. Крис спросила, открыт ли бассейн.

– Открыт круглые сутки, – кивнула девушка-администратор.

Весь мир стал каким-то плоским, порвался на отдельные лоскуты. Я будто стоял под дождём из этих лоскутов, падающих на меня, соскальзывающих с моих плеч и покрывающих мои ноги.

Эшли, Мэт и Крис сейчас внизу, плавают в бассейне. Я сказал, что позже присоединюсь к ним. Нужно было записать сегодняшний день. Теперь мне стало чуть легче. В любом случае, это наша последняя ночь.

Крис нашла свёрток.

Пришлось всё рассказать.

Не ожидал, что Крис будет копаться в моём рюкзаке, но сейчас это уже не имеет значения.

Когда я спустился к бассейну, было далеко за полночь. Все понимали, что утром наше приключение закончится: нужно возвращаться в университет, сдавать итоговые тесты, готовиться к рождественским каникулам, планировать следующее полугодие, а заодно продумывать тысячи деталей, о которых сейчас не хотелось даже вспоминать, так что вылезать из бассейна пока что никто не собирался.

Я подошёл к бортику. Крис и Мэтью встретили меня улюлюканьем, потребовали, чтобы я поскорее к ним присоединился. Их голоса звонким эхом расходились под низким потолком. Никого, кроме нас, здесь не было. Только через стекло иногда посматривала девушка-администратор. Кажется, она улыбалась.

Я разбежался.

Едва не поскользнулся возле бортика, но, расставив руки, удержал равновесие, в последний момент оттолкнулся и кувырком полетел над кричащими Крис и Мэтом.

Вода оказалась на удивление тёплой.

Я провалился в бурлящее пространство из пузырьков и смеха. Едва вынырнул, как на меня обрушился вал брызг; пришлось спешно вдохнуть и опять уйти под воду.

Вынырнув возле Эшли, я улыбнулся:

– Привет.

– Привет. Я уж думала, ты там будешь до утра писать.

В бассейне было хорошо. От улицы его отделяла стена из больших стеклянных панелей, а там в свете уличных фонарей вновь танцевала пурга. Тонкая грань между холодом и теплом. Прозрачная, едва заметная, но при этом надёжная.

Эшли приблизилась ко мне, обняла сзади, а я не отводил взгляда от непогоды. Затем подплыли Крис и Мэт, вновь начали поливать меня водой, а я не мог оторваться от мельтешащих снежинок, от пустой, едва различимой дороги. Я знал, что эта дорога – моя. Она ждала, как ждали ночь и холод.

Эшли обхватила меня ещё крепче. Она смеялась, пряталась от брызг. Потом Крис и Мэт объявили нам войну, и я ненадолго вырвался из оцепенения.

Мы устроили настоящую бурю в бассейне. В ход пошли надувные круги. Не сговариваясь, мы стали воевать за них. Выбрали себе угол бассейна, назвали его хранилищем и старались сгрудить там как можно больше кругов.

Подплывали друг к другу, хватали за ноги и плечи, отталкивали.

Стоило нам с Эшли накидать с десяток кругов в своём углу, как туда прорывалась Крис и с криком, пока Эшли пыталась её притопить, начинала расшвыривать их по бортику. Я едва успевал прийти на помощь – обхватывал Крис так, что она уже не могла вырваться, а Эшли принималась возвращать отбитые у нас круги, но ей мешал Мэтью, который умудрялся схватить чуть ли не все круги разом – неуклюже подгребая свободной рукой, плыл назад, в свой угол. Я отталкивал Крис, устремлялся за Мэтью, а догнав его, успевал отнять не меньше половины.