— Он уже погубил твою мать, — Джер подошёл, наклонился ко мне и оперся руками о столешницу так, что я оказалась между них. — А теперь подбирается к тебе.

Я заёрзала от близости ментора, но не стала отодвигаться.

— Я сама к нему подбираюсь, — призналась я. — Потому что он нужен мне. Я сама хочу этого, как, возможно, хотела и моя мать. И не только из личной мести… мир устроен отвратительно. Тирания Иверийцев скоро сменится тиранией Кирмоса лин де Блайта! Квертинд пожирает девять из десяти своих подданых, ломает их и принуждает к страху. Как сломал Кааса, Нину, Осмельяна и пытается сломать меня. Все живут по указке навязанных правил и законов, не имея выбора. Человек только тем и отличается от животного, что может выбирать, кем ему стать! А его пугают, путают, показывают ему бесконечные спектакли, чтобы вселить ложные переживания. Как ты не можешь понять?

— Юна, мир — не театр, — Джер взял моё лицо в ладони, и я застыла. — И даже не академия, где за нарушение правил положены отработки. Если в мире гибнет человек, то он не встанет, когда опустится занавес. Его смерть принесёт горе родным и близким, изменит чьи-то жизни. Ты пытаешься встать на очень скользкий путь, получить контроль и власть.

— Над собственной жизнью! — с чувством перебила я.

— Пусть так, — согласился Джер. — Но правила твоей жизни так или иначе повлияют на тех, кто тебя окружает. И правда в том, что чем больше у тебя власти и контроля, тем больше они влекут за собой последствий. Нельзя позволять каждому устанавливать правила, это погрузит Квертинд в хаос и войны. Ты уже сталкивалась с правом выбора, за которое ты так отчаянно борешься. Скажи, понравилось тебе выбирать?

Я крепко сжала бордовую рукоять Кааса и надулась. Оттолкнула Джера, встала и подошла к купели. Нет, мне не понравилось выбирать там, на горном плато. Но это сделало меня той, кем я стала сейчас. Той, кем я оставалась наедине со своим разумом. Не изгоем Квертинда и не сорокиной дочерью, а Юной Горст, что научилась выбирать и принимать последствия. Я имела свободу творить себя сама, а не позволять это делать обществу.

— Людям гораздо проще следовать уже установленным правилам, — раздалось за спиной. — И просто наслаждаться понятной и размеренной жизнью, а не превращать её в вечную борьбу. Отсутствие выбора не делает людей животными. Это делает их счастливыми.

— Думаешь, я счастлива быть сорокиной дочерью? — резко развернулась я. — Счастлива сидеть взаперти в этих стенах, — яростно взмахнула руками, — которые не позволяют мне даже выйти в город? Счастлива видеть тебя с этой… этой… Ты хоть знаешь, что она из Ордена Крона? Что она хотела тебя убить в прошлом году?

— Сейчас она хочет другого, — Джер усмехнулся уголком губ. — Ты теперь тоже из Ордена Крона и тоже хотела меня убить в прошлом году.

— Не смей! — я подошла и ткнула его пальцем в грудь. — Не смей меня с ней сравнивать!

— Ладно, — легко согласился Джер, больно сжав мою ладонь. — А ты не смей больше встречаться с… с создателем Ордена Крона.

Значит, ему можно проводить время в компании вульгарной певички, а мне он пытается запретить общаться с тем, кто по-настоящему мне нужен и… и интересен?

— За один день он сделал для меня больше, чем кто-либо в этом королевстве, — зло выплюнула я, выдёргивая ладонь. — И готов сделать ещё. Это он дал мне Асмодея. Это не просто кольцо, это… — я пыталась подобрать слова, но из-за раздражения получалось плохо, — Это…

— Это просто кольцо, — однозначно утвердил Джер. Выглядел он отвратительно спокойным. — Помнишь, в прошлом году, ты говорила мне о том, что кто-то невидимый управляет тобой? Теперь он обрёл плоть и кровь. Ты и представить себе не можешь, Юна, в какие игры он играет, и что на самом деле ему от тебя нужно.

Что ему могло быть нужно от меня? У меня ничего не было. Абсолютно ничего. Даже репутация, и та больше ни на что не годилась. Юна Горст не обладала ничем, кроме дыхания и некоторых боевых навыков. Выдающихся для студентки, конечно, но весьма посредственных для настоящего воина. Нет, кое-что ещё было, конечно, но…

— Вряд ли его интересует моя девичья честь, — озвучила я последние мысли, всё ещё пытаясь справиться с гневом. — Я для него — просто шанс снова изменить судьбу Квертинда, который не жалко потерять. Надежда на победу в его сражении. У нас с ним общие цели, общие идеи, и именно он оказался рядом, когда я была в отчаянии. Я для него больше, чем просто мейлори!

Последнее, возможно, было уже лишним, но мне было сложно контролировать свою речь. Я и так едва сдержалась, чтобы не напомнить ментору, где был он, когда я нуждалась в близком человеке. Но больше всего мне хотелось продемонтрировать Джеру, что он не единственный, кто способен быть для меня авторитетом. Разбудить в нём того самого спящего демона ревности, который уже показался в нефритовых радужках ментора.

Элигия просила дать ментору личного времени? Так пусть берёт, сколько нужно! Пусть хоть женится на ней, но только не указывает мне, с кем встречаться. К тому же, у меня были весомые аргументы, почему Демиург был полезен. Но Джер настойчиво не хотел их замечать, а только пытался навязать свою волю. Как Квертинд, чтоб его покарали семь богов!

— Думаешь, для меня ты просто мейлори? — он шагнул ко мне, чтобы обнять.

— Не трогай меня! — я отскочила, как от противника.

Джер прищурился, рассматривая меня. От этого взгляда стало не по себе. Словно он решал, стоит ли настаивать на своём.

Меня же разрывало на части. Хотелось броситься к нему в объятия, но я боялась, что так позволю ему думать, что он убедил меня.

— Не надо, — уже попросила я, снова отступая к двери.

— Ну хорошо, — Джер примирительно поднял руки. — Я позволю тебе решать и самой делать выбор. Как хороший ментор.

Хороший ментор… от этих двух слов меня перекосило. Я до боли прикусила щёку, чтобы не заорать и не впасть в истерику. Эмоции и чувства одолевали меня, лишая способности разумно мыслить и делая зависимой. Зависимой от Джера, от его слов, взглядов, объятий и его внимания. Мной сейчас тоже управляли демоны, а не я сама.

— Вот и оставайся им, — обиженно буркнула я, развернулась и хлопнула дверью.

Кроуницкая ночь впилась в меня мелкими снежинками, что срывались с затянутого тучами неба. Изо рта вырвалось облачко пара, и я обхватила себя руками, скорее от злости, чем от холода. Неужели это и всё, Джер вот так меня и отпустит? Раздражение и обида подгоняли меня, и я почти побежала в замок, но… Заставила себя остановиться, врасти в порог домика ментора.

— Раз, два, три, — прошептала я себе под нос, успокаивая дыхание.

В некоторым смысле, для Джера это даже выгодно — спихнуть нерадивую мейлори на кого-то другого. Моё увлечение занятиями Господина Демиурга избавит ментора от меня. Ему даже не придётся прогонять прилипчивую, как вязкая слякоть, девчонку.

В деревьях блеснули пара глаз филина. Эта птица редко подбиралась так близко к людям, но я часто встречала их в глубине лесов, поэтому быстро потеряла интерес.