И только через полчаса стал сравнивать между собой оба оттиска – настоящий и фальшивый. Обнаружил несоответствие: на настоящей печати рельеф был глубже, более выпуклые буквы. А в целом – похоже. Придётся доделывать завтра. С тем и уснул.

На следующий день после завтрака он вновь принялся за работу.

Закончил, когда уже стемнело, и тщательно рассмотреть работу он решил уже на следующее утро, при дневном свете.

Утром он завтракать не пошёл, стал сразу сравнивать печати – так велико было нетерпение. Осматривал и сравнивал каждую букву и интервалы между ними. Остался доволен и снова разогрел сургуч. Сделал он это на кухне, и служанка была удивлена:

– Господин это хочет есть?

От сургуча сильно пахло.

– Нет, это для дела. А готовишь ты вкусно, я доволен.

Урсула расплылась в улыбке.

Илья же прошёл в дом, налил немного сургуча на папирус и приложил печать. Подул на оттиск, остужая, и, когда сургуч застыл, сравнил оттиски.

Труд не пропал даром – обе печати были одинаковыми. Конечно, если взять в руки лупу, различия будут видны – но… увеличительного стекла нет нигде и ни у кого.

Не мешкая, Илья направился в катакомбы – его просто распирала радость от успешно выполненной работы.

Кастор уже заканчивал проповедь, и, когда прихожане разошлись, Илья подошёл к нему.

– Можешь ничего не говорить, – повернулся к нему диакон, – я вижу по твоему лицу, что тебе всё удалось. Едем!

Дома у Ильи Кастор долго разглядывал оттиски на сургуче.

– Хм, один в один. Забирай печать и папирусы – и к Мордехаю!

– Зачем?

– У него мебелус настоящий, сравним.

Для начала Мордехай угостил их шербетом – не принято было сразу приступать к делу. Потом оба стали сличать печати.

Первым отреагировал Мордехай:

– Великолепно! Я бы не взялся сказать, какая печать поддельная, если бы не знал.

Кастор высказал своё мнение:

– Теперь мы можем спасти сотни христианских душ!

– И кучу денег общины, – тут же вставил ростовщик. – Я полагаю, печать останется у меня?

– Ни в коем случае! – подскочил Илья.

– Почему? – дружно спросили оба – и Кастор, и Мордехай.

– Сколько человек знают, что Мордехай – казначей общины?

– Кроме тебя и меня, ещё трое, – ответил кастор.

– Вы как малые дети! Его уже раз хватали стражники, и он чудом не погиб. Забыли пословицу: «Если тайну знают двое – её знает весь мир»? Тот же Новациан, злой на клир, может выдать место жительства Мордехая. Тогда община разом лишится и денег, и печати!

– Верно! Ну, тогда я заберу печать с собой, – сказал Кастор.

Когда они вышли из дома и уселись в повозку, Илья посоветовал:

– Отдай печать надёжному человеку, лучше писцу. Он и папирус напишет, и печать поставит. И о том – никому! Ни одной живой душе, только ты и он! Тогда ни о человеке, ни о печати не будет знать никто.

С конспирацией в общине было плохо, Илья это уже увидел. Все понимали, что Риму коварства и хитрости не занимать, но осторожности никакой. Знатные люди могли говорить между собой о вещах тайных, причём в присутствии слуг – их вообще считали предметами почти неодушевлёнными. Те, кому надо было знать, о чём думал и говорил трибун, претор или центурион преторианцев, а хоть бы даже и сенатор, слуг подкупали.

На прощание у дома Кастор приобнял Илью. На обычно сдержанного в эмоциях дьякона это не было похоже.

– Сам Господь послал тебя в нашу общину! Ты сделал большое дело.

– Не для себя стараюсь – для людей, для общины…

– Это как раз и ценно.

Илья поплёлся на кухню. Сегодня он ещё не ел, а время далеко за полдень. Не спеша, с чувством хорошо исполненного дела он отдал должное всем блюдам, выпил винца. Похоже, жизнь начинает налаживаться!

Отдых – безмятежный, с поздним подъёмом по утрам – продолжался недолго, всего два дня. И снова у дома Ильи появился Кастор. Он выглядел встревоженным.

– Аве! – поздоровался он.

– Аве. Что случилось? Мордехай потерял асс? Или даже дупондий?

– Не до шуток. Требуется помощь твоя и парней из группы.

– Что случилось? – сразу посерьёзнел Илья.

– Только что прибежал гонец с плохими вестями – резню христиан в Анции устроили. Его местный священник послал. Со слов гонца – больше сотни убитых.

Сотня – это много, это не один человек натворил. Что у них там, весь город с ума сошёл?

– Хуже того, в городе центурия стоит, и большая часть жертв – на её совести.

Вот это плохо. Сотня легионеров может продолжать кровавую бойню и в другие дни, и число жертв будет расти, пока всех христиан не выведут под корень.

– Едем, надо собрать парней.

– Ещё проблема есть… Когда гонец в Рим пробирался, на всех дорогах заставы видел. Проверяют, нет ли у прохожих или в повозках оружия.

М-да, пускаться без оружия в чужой город – это как идти в торговые ряды без денег. Но оружие можно добыть в самом городе – купить, украсть, взять трофеем.

На повозке с Кастором они смогли за пару часов собрать всех, и дьякон вручил Илье несколько серебряных денариев на пропитание для всей группы.

– Кастор, где мне найти священника, если он ещё жив? И как его зовут?

– Лука. Виа Римини.

– Запомню.

– Удачи!

Ицхак прихватил с собой пращу, обмотав её вокруг пояса. Остальных Илья предупредил о проверках и о том, чтобы не вздумали брать оружие.

– Как же мы без него? Для чего тогда изучали приёмы? – спросил Трифон.

– На месте добудем, не в первый раз. А рисковать нельзя, иначе порученное нам дело не выполним.

Город был недалеко от Рима, на побережье. Шли пешком, но не группой. Впереди Илья с Трифоном, а далее, в пределах видимости друг друга, растянувшись цепочкой, – остальные. Легионеры не дураки, сразу насторожатся, увидев группу мужчин, направляющихся в Анций.

Когда до города оставалось совсем ничего, Илья решил собрать группу. Неизвестно, какова сейчас обстановка а городе, а входить туда он опасался – вдруг на улицах облавы? Или это местные жители-язычники устроили расправу над горожанами-прихожанами?

Группа воссоединилась, и Илья увёл её с дороги в ореховую рощу.

– Я иду в город – узнать обстановку. Ицхак, ты идёшь недалеко от окраин вправо, Юлий, ты – влево. В город не заходить, ни в какие потасовки не ввязываться. Ваше дело – узнать ситуацию. Встречаемся здесь же к заходу солнца.

Все разошлись – времени было мало.