оценкам, – около 360 тысяч (половина из них – буряты и якуты). Однако население распределялось неравномерно. Особенно нелегко приходилось тем, кто обосновывался в таежной зоне, прежде всего в ее восточной части. Русские поселения там были невелики по размерам: в начале XVIII века в долине Лены существовало всего 164 русских крестьянских хозяйства, в низовьях Енисея (данные на 1702 год) – 130. В 1697 году во всей Якутской провинции проживали лишь 1222 русских мужского пола, в 1775-м – 1932. Последняя крупная программа по переселению была осуществлена в 1790-е годы в районе русско-китайской границы, но на эти отдаленные рубежи согласились переехать всего несколько сотен человек. Кроме того, на восток теперь отправлялось намного больше ссыльных, чем в предыдущем столетии: Петр I и его преемники отдавали все большее предпочтение каторжным работам, а не смертной казни. Ссыльные не образовывали сколь-нибудь однородной группы: уголовных преступников обычно отправляли на поселение в Восточную Сибирь, где они работали на рудниках; старообрядцы на протяжении 1750–1770-х годов большими партиями присылались в район Иркутска и занимались крестьянским трудом; военнопленные представляли собой квалифицированную рабочую силу – важнейшим для Сибири событием стала присылка после Полтавского сражения 1100 шведских офицеров, солдат и матросов, которые немало сделали для развития городов и картографии. На востоке оказывались и известные политические заключенные – такие, как сподвижник Петра I Александр Меншиков (сослан в Березов, 1728) и Александр Радищев (сослан в Илимск, 1790). Но ссыльных было очень немного в сравнении с остальным населением, к тому же эти цифры не выдерживают сравнения с теми, которые относятся к следующему, XIX веку.

Государству с большим трудом удавалось заселять центральную часть Сибири; между тем южная часть Западной Сибири и территория современного Северного Казахстана – там, где лесостепь переходит в степь, – стремительно заполнялись выходцами из других областей страны. В первой половине столетия русские и представители народов, проживавших в Среднем Поволжье, хлынули на земли башкир (северный и южный Урал), а в 1740-е годы двинулись оттуда дальше на восток, следуя вдоль границы степи. Для защиты русских поселений от набегов казахов сооружались пограничные укрепленные линии, образовавшие сплошную дугу (карта 4). В Западной Сибири на протяжении 1740-х годов была построена линия, которая шла от Оренбурга вдоль реки Яик к Верхнеяицку (после пугачевского восстания они были переименованы, соответственно, в Урал и Верхнеуральск). В 1750-х годах линия была продлена на восток от Омска на Иртыше (основанного в 1715 году). Иртышская линия шла от Омска на юг вдоль этой же реки, достигая Усть-Каменогорска в алтайском горнодобывающем регионе и проходя через Семипалатинск, важный центр торговли (основан в 1719 году). Территории, защищенные этой укрепленной линией, стали активно заселяться во второй половине столетия. После разгрома войсками Цинской империи джунгар, проживавших к востоку и югу от Иртышской линии (1755–1757), и Китай, и Россия присоединили часть их исконных территорий. К концу столетия в окраинных областях проживало приблизительно 39 тысяч татар, в то время численность восточных славян там достигала 400 тысяч. Переселение в западносибирскую тайгу облегчилось в 1760-е годы благодаря прокладке к северу от Иртышской линии Московского тракта: он шел от Тюмени до Красноярска, располагавшегося в верховьях Енисея. Власти насильственно расселяли крестьян вдоль этого тракта, чтобы обеспечить продовольствием воевод с их аппаратом, казаков, пищальников, духовенство. За ними потянулись добровольные переселенцы. В 1689 году Петр I объявил о намерении построить дорогу из Восточной Сибири в Пекин, но работы начались лишь в 1730-е годы и затянулись на много десятилетий.

Карта 4. Уральские укрепленные линии и почтовые тракты в Западной Сибири середины XVIII века. Выполнена на основе карты, помещенной в издании: Studies in Russian Historical Geography. London: Academic Press, 1983. Fig. 7.4

Крестьяне восточнославянского происхождения, прибывавшие в Сибирь, не подвергались закрепощению, но платили подушную подать и выполняли работы, требовавшиеся от всех государственных крестьян. К ним не применялась рекрутская повинность, так как государство было заинтересовано в увеличении населения Сибири, а не его сокращении; по этой же причине не брали рекрутов из числа местных жителей. Как и в центре, эти крестьяне создавали самоуправляющиеся общины; многие были выходцами из Поморья с его крепкими общинными традициями. Свои сообщества образовывали также горожане, возчики, купцы и казаки. Восточные славяне и прочие пришлые народы выработали в Сибири особую культуру, которой не знали центральные области. Здесь не существовало крепостного права и помещиков, до административных центров было далеко, жизнь была свободной, вмешательства властей почти не ощущалось, новоприбывшие руководствовались своими собственными чувствами и склонностями. Поселения были более разнообразны в этническом и культурном отношении, чем в центре, приезжие принимали на вооружение стратегии выживания, выработанные туземцами. Там, где населенные пункты были еще более изолированы друг от друга, особенно на Крайнем Севере, и в частности в Якутии, переселенцы из числа восточных славян, как уже отмечалось, нередко перенимали местные языки и местную культуру. И напротив, в крупных восточнославянских общинах старожилы сохраняли русские обычаи, им был свойствен независимый характер, который в последующие годы стал основой для мифа о свободной жизни на окраинах как воплощения истинно русского духа.

СРЕДНЕЕ ПОВОЛЖЬЕ, УРАЛ, БАШКИРИЯ

Среднее Поволжье, раскинувшееся по обеим берегам реки – центром этой географической области, где лес переходит в степь, является Казань, – на протяжении XVI–XVIII веков стало ареной значительных демографических изменений. Население его – чуваши, черемисы (марийцы), вотяки (удмурты), проживавшие в лесах, и татары и мордва, обитатели лесостепи, – состояло в основном из плательщиков ясака. Не все они активно перемещались с места на место, что было отличительной чертой эпохи. Так, вотяки в XVIII веке по большей части не покидали своих исконных земель в Среднем Поволжье и на Северном Урале. Черемисы и чуваши оставались на территориях к северу и югу от Волги выше Казани, хотя некоторые все же переселялись на Урал начиная с 1760-х годов. Однако многие этнические группы пришли в движение и расселились далеко от первоначального ареала обитания. Казанские татары в XVII–XVIII веках оседали в более плодородном Нижнем Поволжье, на Северном и Южном Урале, а также в промышленном районе севернее Казани. В 1790-х годах татары составляли 14 % населения Оренбургской губернии на Южном Урале. Точно так же к середине столетия лишь половина мордвы проживала на своей исторической родине – в Среднем Поволжье, по берегам Суры, южнее Мурома. Остальные переместились в черноземный регион на правом берегу Волги и на Южный Урал; многие из тех, кто выбрал Урал, попали в зависимость от русских, татарских и башкирских землевладельцев, став тептярями.

Русская колониальная