воинская служба в течение определенного срока (обычно трехлетнего) где-либо в пределах империи, 17 лет местной службы, еще пять лет нахождения в полицейских частях. Таким образом, уральские казаки были рассеяны по всей территории государства, а трехлетний срок действительной службы нередко удлинялся.

Россия создавала в калмыцких и казацких степях и другие казачьи войска, по мере того как граница отодвигалась все дальше. Сооружая укрепленные линии, о которых говорилось выше – от устья Яика до алтайских копей, – Россия перенаправляла торговлю со Средней Азией к таможням по ту сторону границы, в Оренбурге и Семипалатинске. Эти города сделались, наподобие Астрахани, оживленными мультикультурными центрами, где встречались русские, татарские и бухарские купцы, где можно было видеть церкви и мечети. Россия создала – исключительно для казаков – так называемую Линию, зону плодородных пастбищ шириной в 16 километров между Оренбургом и Алтаем, куда не было доступа казахам и русским крестьянам (см. карту 4). Казаков привлекали для службы на Линии, давая земельные пожалования и торговые привилегии; так возникло новое, многонациональное казачье сообщество, называвшееся по-разному – оренбургские, сибирские или иртышские казаки. Эти войска с самого начала находились под надзором России, хотя и сохраняли самоуправление и особый жизненный уклад. В эти плодородные земли устремлялись люди самого разного сорта: православные русские и украинцы, иностранцы-военнопленные (литовцы и шведы), представители коренных народов Сибири (анимисты или мусульмане), казахи-мусульмане и калмыки-буддисты.

С 1770-х годов Россия начала привлекать казахов Средней Орды для службы на Иртышской линии в качестве линейных казаков. Обедневших казахов также приглашали селиться в удаленных от границы областях, предлагая им пастбищные угодья в обмен на милицейскую службу. К 1819 году более 12 тысяч казахов переселились в Омскую область, где, взаимодействуя с русскими и украинскими крестьянами, усвоили кое-какие особенности жизненного уклада восточных славян: вместо овец стали разводить крупный рогатый скот, добавили в рацион овощи и супы. Некоторые батрачили на русских крестьян и казаков; были такие, кто обращался в православие. Культурный обмен не был односторонним, как указывает Юрий Маликов. Линейные казаки пользовались русским языком в качестве местного лингва-франка, но (как и члены окружавших их сообществ) говорили также по-казахски; формально православные, они примешивали к своей религии анимизм или склонялись к староверию. Некоторые усваивали казахскую культуру: занимались торговлей, переходили на казахскую пищу (конина, кумыс), разводили овец, носили казахскую одежду, оттачивали соответствующие военные навыки. Заключались смешанные браки; казаки покупали казахских детей в качестве работников, хотя это было противозаконно. В случае конфликтов с казахами казаки прибегали к степным обычаям, вплоть до конца столетия отказываясь обращаться в русские суды.

Это был максимум контроля над казаками, которого смогла добиться Россия. Казачьи войска считались официальными русскими частями и возглавлялись русскими генералами, но сохраняли свое полковое устройство и во многом – изначальную автономию. Контроль со стороны России не изменил сути казачьей культуры. В Запорожье, на Дону, Яике, Кубани, Тереке, на Иртышской линии казаки хвалились своими вольностями и своим самоуправлением. Эти воинские формирования, мультиэтничные и мультирелигиозные, сражались во славу своего рода и войска, а не России. С конца XVIII века русские власти предпринимали попытки изменить ситуацию и внушить казакам по всей империи чувство лояльности к России. Для этого на Дону и Урале создавались школы, внедрялось православие, вводились воинские почести и знаки отличия, чтобы отмечать казачьи части, верные России. В 1827 году цесаревич Александр (будущий Александр II) был провозглашен атаманом Донского, Уральского и Терского казачьих войск. По мере того как казачьи верхи богатели, становились более оседлыми и приближались по своему статусу к русскому дворянству, они принимали для себя эту идентичность. В середине XIX века их представители принялись создавать тексты, в которых казаки изображались русскими и православными с самого начала. К концу XIX столетия миф о казаках как самых верных сынах России и самых ревностных защитниках царя сформировался окончательно, но он никак не соотносился с происхождением казаков, имевшим намного более сложный характер.

СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ

Хотя в XVIII веке Россия имела виды на Северный Кавказ – богатые территории с плоским рельефом и черноземной почвой к северу от Кубани и Терека, – он, как и казахское степное приграничье, оставался срединной землей, где проживало множество местных этнических групп, а притязания России на господство поддерживали в лучшем случае только казаки. Уже в XVI веке степи севернее Терека и долина этой реки были местом обитания казаков, промышлявших воровством и грабежами и служивших России тогда, когда им было удобно. Среди них встречались турки, персы, беглые украинские и русские крестьяне, дагестанцы, калмыки, грузины, армяне, ингуши, осетины. Из верований в ходу были анимизм, ислам, православие (нового и старого обрядов, а также грузинского толка). Центром казачьих земель являлся основанный в 1588 году Терский город, который номинально считался русской крепостью и в конце XVI столетия насчитывал, вероятно, около 20 тысяч жителей – преимущественно представителей местных народностей; казаков и русских было намного меньше. В XVI веке Россия начала заключать союзы с кавказскими государствами – Иван IV в 1561 году вступил в брак с кабардинской княжной, – а царский титул с 1594 года содержал слова: «Государь Иверские земли, Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкаских и Горских Князей». Однако номинальное русское присутствие в Терском городе мало что давало в смысле реального господства.

Серьезное внимание на Северный Кавказ Россия обратила во время Персидских походов Петра I, вступив в борьбу за влияние в этой области с крымскими татарами и Османской империей, и на протяжении большей части XVIII века стремилась закрепиться там. Были основаны Кизлярская и Моздокская крепости с гарнизонами, составленными из местных казаков и из разного рода пришлых. В 1720-е годы тысяче семей донских казаков было велено переселиться на Северный Кавказ (вероятно, последняя из мер такого рода, принятых после подавления Булавинского восстания 1707–1708 годов). Кизляр стал центром для нескольких групп, собирательно именовавшихся терскими казаками. В 1721 году они, как и все остальные казаки в империи, были переданы в ведение Военной коллегии, но в то время Россия еще не утвердилась здесь как следует.

Российское господство стало более ощутимым в 1760-е годы, после успехов в войнах с турками и сооружения укрепленных линий против набегов чеченцев и кабардинцев. В 1760–1780-е годы была построена Кавказская линия, протянувшаяся от Азова к юго-востоку – до Ставрополя и Моздока на Тереке, далее вдоль левого берега Терека к Кизляру, расположенному близ впадения реки в Каспий. В целом линия описывала полукруг, проходя через весь Северный Кавказ. В 1794 году появилась новая линия, параллельная Азовско-Кизлярской: от Екатеринограда близ Моздока