На следующий день Валентина Даниловна поручила Лизе сделать салат к обеду. Лиза нарезала огурцов, помидоров, добавила перец, залила оливковым маслом, чуть присолила.

Свекровь была оскорблена до глубины души. Как Лиза могла смешать ее прекрасные перцы с огурцами и помидорами? Да еще маслом залить вонючим?

– Кто это есть будет?

– Я буду. – Лиза взяла ложку и прямо из миски начала есть салат.

Валентина Даниловна не выдержала.

– Жри! Жри мои перцы! – закричала она и бросилась в детскую. Даша почувствовала настроение бабушки и стала плакать.

Лиза в одиночку доела салат, думая о том, что стоит сказать свекрови, чтобы она не говорила «мысочка». Миска, тарелка, как угодно, но не «мысочка». И не «попысала». Откуда там «ы»? А как, кстати, правильно, «пописила», «пописала»? Лиза уселась на диван со словарем Ожегова.

Свекровь выскочила из детской с зареванной Дашкой на руках, собираясь сказать что-то гневное, увидела совершенно спокойную Лизу со словарем и снова скрылась в комнате.

Лиза прекрасно слышала, как Валентина Даниловна звонит сыну и кричит, что Лиза совсем сошла с ума, окончательно. Мало того, что «Светофор» испортила, сама овощи съела, так еще и со словарем сидит. Наверняка в мать пошла – тоже на голову больная.

С тех пор у Валентины Даниловны появился еще один повод для беспокойства – она переживала, что Лиза передала Даше плохую наследственность по части головы. И решила сделать все возможное, чтобы эту наследственность искоренить, вырубить, так сказать, на корню. О чем Валентина Даниловна и сообщила сыну.

Они решили, что Даше будет полезно побыть немного на свежем воздухе: уехать с бабушкой в Заокск, на дачу, и дать возможность Лизе окончательно выздороветь.

Чтобы порадовать жену, Рома предложил съездить куда-нибудь вдвоем. И Лиза впервые за долгое время очнулась, загорелась идеей. Она давно мечтала о путешествии в Италию. Ездить на поездах или взять машину напрокат, каждый день видеть новый город. Останавливаться в маленьких отелях, есть в деревенских тавернах на два-три столика, гулять, ходить в музеи, сидеть на площади и пить кофе. Рома не любил активный отдых, он предпочитал упасть у бассейна и лежать без движения. А Лизе хотелось ходить, смотреть, двигаться. Несколько дней она сидела перед компьютером и разрабатывала маршрут. Ей казалось, что она уже там, в Италии, и покупает для дочки красивое платье в крошечном магазинчике, пропахшем цветами и солнцем. Больше всего на свете Лизе хотелось налить на огромную белую тарелку оливкового масла, посыпать солью и макать в это масло хлеб. Ей хотелось сидеть на вокзале и ждать поезд – куда бы он ни вез. И пить кофе, настоящий, на полглотка.

– Это хорошо, что вы поедете, – радовалась свекровь, – Ромке полезно будет. А то работа – дом, дом – работа. Передых нужен. Пять звезд возьмете? Шведский стол?

– Нет, Валентина Даниловна, – ликовала Лиза, которой даже со свекровью хотелось поделиться своей мечтой, – мы поедем сами, будем путешествовать по городкам, жить в разных отелях, есть где захотим.

– Едрена вошь, вот ведь счастье, зашибись – чемодан каждый день собирать!

Свекровь добавила еще что-то хлесткое, не стеснялась в выражениях. Лиза потухла и ушла плакать в комнату.

– Ром, ну чё я опять сказала-то? – взвыла Валентина Даниловна. – Чё опять не так? Толкусь тут целыми днями, колготусь, как собака на цепляке, а ей опять не так. Я ж чё думаю, то и говорю. А чё, молчать должна? Так я не могу молчать – мало того, что ты здесь из-за руля не вылазишь, так еще и в отпуске ни выпить, ни закусить? Я ж как лучше хочу.

В Италию они так и не уехали – Лиза сказала, что настроения нет, а Рома не стал настаивать. Он ездил на рыбалку в свой Заокск под предлогом, что надо проверить, как там Дашка с Валентиной Даниловной, но Лизе было все безразлично. Иногда она забывала, что Рома уехал, как не помнила, когда он должен вернуться.

Даша вместо двух недель провела у бабушки два месяца. Валентина Даниловна и вовсе не хотела отпускать внучку, но Лиза настояла – в конце концов, у девочки есть родители и другая бабушка.

– Другая бабушка? – хмыкнула свекровь, но язык прикусила. Решила раньше времени не вступать в военные действия.

Лиза вынырнула из своего затянувшегося сна, медикаметозного спокойствия и приятного рутинного однообразия с новой идеей. Она решила, что Дашу нужно непременно познакомить с бабушкой. Пусть девочка знает, что не все бабушки бывают такие, как Валентина Даниловна. И вдруг случится чудо? Ольга Борисовна очнется от своей болезни, и все будет как раньше. Лиза больше не будет одна. Она взяла себя в руки, спустила оставшиеся таблетки в унитаз и взялась за тряпку. Первым делом вынесла все цветочные горшки из Дашиной комнаты, выставила на лестничную клетку тазики, бутыли с водой, контейнеры с ростками. На заднюю лестницу рядом с мусоропроводом отправились кастрюльки, ковшики, банки и склянки. Лиза мыла и выносила два дня и вернула себе свою квартиру в том виде, в котором она задумывалась. Но до конца присутствие свекрови в доме было не вымыть, не смыть. Открывая очередной шкафчик, Лиза натыкалась то на плетеную корзинку, в которой лежало дустовое мыло, то на склад пакетов под раковиной на кухне. Пакеты были сложены в один большой, а тот, в свою очередь, засунут в небольшое ведро. Лиза перекладывала вилки и ножи по тем отделениям, к которым привыкла. Выбрасывала банки, в которых хранились сода и крахмал. Она перебрала шкаф дочки и в отдельный пакет свалила все вещи, купленные свекровью. Последним решительным жестом Лиза сорвала со стены в коридоре плетеный коврик из разноцветных ленточек и объявила ошарашенному Роме, что Дашу нужно вернуть домой.

Девочка вернулась круглым ребенком, с увесистой попой и щеками, раскормленной до размеров рождественского поросенка. Она послушно ходила на горшок, отказывалась от соски в пользу горбушки или баранки, хватала конфеты.

– У нее все время что-то во рту, – рассказывала Лиза Полине, – свекровь ее приучила. У нее развит только жевательный рефлекс.

Но самым большим потрясением для Лизы стал танец в исполнении дочери. Услышав по телевизору какую-то разухабистую мелодию, Даша начала приседать и крутить попой. Лиза стояла, не зная, как реагировать. Даша не узнала маму и пряталась за спину бабушки.

– Я хочу привезти Дашу к маме, – позвонила Лиза Полине.

– Я ей говорила, что ты родила дочь, – ответила Полина, – но ты же понимаешь… она могла забыть. Держится хорошо, но все больше в себя уходит. Но ты знаешь, бывают случаи, когда положительный стресс может вернуть память. Я честно тебе скажу, Ольге Борисовне может стать и хуже. Положительные эмоции бьют иногда сильнее.

– Я хочу, чтобы она увидела внучку. Давно надо было это сделать.

И снова в доме Ольги Борисовны устроили званый ужин. На подмогу были вызваны Полина и Мария Васильевна. Они накрошили салатов, запекли парадную курицу. Ольга Борисовна накануне сделала пышную прическу и спала на горке из подушек, чтобы не повредить укладку.