Впрочем он понимал, что это нелепо. Какой бы огромной пирамида не была, по сравнению, скажем, с горами, она смотрелась крошечной.

Но по сравнению со всем остальным она действительно была гигантской. Но горы и предполагались большими, такова была их идея, заложенная в системе мироздания. Пирамида же была рукотворной, размерами своими превышая все отпущенные рукотворному границы.

А еще она была очень холодной. На черном мраморе граней белоснежный иней сверкал в лучах полуденного солнца. Теппик по глупости дотронулся до него пальцем и сразу отдернул руку – лоскуток кожи прилип к ледяной поверхности.

– Ну и холодная!

– Она уже накапливает энергию, о дуновение реки, – пояснил Птаклюсп, активно потея. – Иными словами – пограничный эффект.

– Я заметил, что ты остановил работы над погребальными покоями, – произнес Диос.

– Люди… температура… пограничные эффекты… слишком рискованно, – пробормотал Птаклюсп.

Теппик переводил взгляд с одного на другого.

– В чем дело? – спросил он. – Есть проблемы?

– M-м, – промычал Птаклюсп.

– Вы немного опережаете график. Блестящая работа, – признал Теппик. – Ты вложил в эту постройку столько труда…

– M-м. Да. Столько. Кругом было тихо, если не считать отдаленных голосов перекликающихся работников да тихого свиста ветра, рассекаемого острыми каменными гранями.

– Как только установим вершину, все будет в порядке, – наконец выдавил из себя строитель пирамид. – Когда она засветится – никаких проблем.

Он ткнул пальцем в навершие из сплава золота с серебром. Лежащий на козлах камень был на удивление небольшим – примерно фут или около того в диаметре.

– Хотим поставить завтра, – сказал Птаклюсп. – Надеюсь, ваше величество, вы почтите церемонию своим присутствием? – Не в силах скрыть волнение, он судорожно мял полы своей одежды. – Будут напитки, – запинаясь пообещал он. – И серебряный мастерок, который вы сможете взять на память. Все будут кричать ура и бросать шапки в воздух.

– Безусловно, – вмешался Диос. – Это большая честь.

– Для нас тоже, ваше величество, – заявил Птаклюсп с самым, что ни на есть верноподданным видом.

– Я и имел в виду тебя, – ответил жрец, поворачиваясь к широкому берегу, лежащему между основанием пирамиды и рекой, в два ряда уставленному изваяниями и стелами, которые отражали деяния царя Теппицимона[19].

– Да, еще, вот это – убрать, – добавил он, указав пальцем.

Птаклюсп взглянул на него с видом оскорбленной добродетели.

– Вот эту статую, – пояснил Диос.

– Ах эту… Понимаете, мы подумали, что, когда вы увидите ее на месте, при правильном освещении… Это Шляп, Бог Нежданных…

– Убрать, – повторил Диос.

– Вы, как всегда, правы, ваше преподобие, – униженно сказал Птаклюсп.

В данный момент судьба Шляпа мало его волновала, но вкупе с прочими проблемами архитектору уже начинало казаться, что изваяние буквально преследует его.

– Не появлялась ли здесь молодая женщина? – спросил Диос, наклоняясь поближе.

– На стройке нет женщин, мой повелитель, – удивился Птаклюсп. – Дурная примета.

– Такая, ну, вызывающе одетая… – описал Диос.

– Нет, нет, никаких женщин.

– Дворец недалеко. А здесь есть где спрятаться, – не унимался Диос.

Птаклюсп шумно проглотил слюну. Он и сам прекрасно это знал. Но как бы ему ни хотелось угодить Диосу…

– Уверяю вас, ваше преподобие… – пробормотал он.

Диос бросил на него гневный взгляд и повернулся посмотреть, где Теппик.

– Пожалуйста, попросите его ни с кем не здороваться за руку, – крикнул строитель вдогонку Диосу, поспешившему вслед за мелькнувшей вдали золотой маской.

Царь все еще никак не мог уразуметь, что люди меньше всего хотят, чтобы с ними обращались как с ровней. Работники, не успевшие вовремя смотаться, прятали руки за спину.

Оставшись один и обмахиваясь веером, Птаклюсп нетвердой походкой двинулся в тень под навес.

Здесь его уже поджидали Птаклюсп 2-а, Птаклюсп 2-а, Птаклюсп 2-а и Птаклюсп 2-а. Птаклюсп и без того чувствовал себя неуютно в присутствии бухгалтеров, но четверо счетоводов – это совсем чересчур, особенно если все они – одно и то же лицо. Трое Птаклюспов 2-б тоже были тут; еще двое – хотя теперь уже трое – остались на стройплощадке.

Птаклюсп примиряюще помахал рукой.

– Ладно, ладно, – промолвил он. – Какие проблемы сегодня?

Один из Птаклюспов 2-а сунул ему стопку вощеных табличек.

– Знаешь ли ты, папа, – начал он тем режущим, как лезвие бритвы, голосом, каким счетоводы всегда предваряют сообщения о непредвиденных и крупных расходах, – что такое калькуляция?

– Вот ты мне и расскажи, – ответил Птаклюсп, плюхаясь на стул.

– Это такая штука, которую я выдумал, чтобы разбираться с ведомостями на оплату, – встрял второй Птаклюсп 2-а.

– А я думал, это имеет отношение к алгебре, – удивился Птаклюсп.

– От алгебры мы отказались еще на прошлой неделе, – заявил третий Птаклюсп 2-а. – Сейчас речь о калькуляции. Мне пришлось расчетвериться, чтобы управиться с ней, и еще трое нас работают над… – он мельком взглянул на своих братьев, – квантовой бухгалтерией.

– А это зачем? – устало спросил отец.

– Для будущей недели. – Главный бухгалтер посмотрел на верхнюю плиту. – Вот, например, – промолвил он. – Ты ведь знаешь Ртура, мастера по фрескам?

– Ну и?

– Он, вернее они, представили счет на оплату двухгодичной работы.

– Уф!

– Они сказали, что сделали ее в четверг. В соответствии с астрономическим временем, сказали они.

– Так и сказали? – уточнил Птаклюсп.

– Просто поразительно – умнеют на глазах, – хмыкнул один из бухгалтеров, глядя на паракосмических архитекторов.

– И сколько их там сейчас? – нерешительно поинтересовался Птаклюсп.

– Откуда нам знать? Было пятьдесят три. Во всяком случае, попадается на глаза он чересчур часто.