– Не нужны мне все эти непонятные современные лекарства, – заявил Альф. – Мы с Этель никогда им не доверяли. Вот что меня поставит на ноги, – он сунул девушке под нос банку с сухой горчицей. – Одна часть горчичного порошка, две части муки и немного воды.

– Обычной или самоподнимающейся? – Тара взяла у него из рук банку.

– Чего-чего?

– Мука нужна обычная? Или самоподнимающаяся?

– Да какая разница. Ты же не пирог собралась печь.

На кухне она приготовила болтушку по его рецепту.

От запаха слезились глаза. Старик все же упрямый, как баран. Хорошо, что Вайолет уехала, иначе она бы силой запихивала ему в рот эти таблетки.

– Готово, – провозгласила девушка. – Расстегивай пижаму.

Тара присела на кровать и терпеливо ждала, пока Альф возился с пуговицами, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься ему помогать. Когда он распахнул пижаму, она увидела бледную, почти серебристую кожу и ребра, выступающие из-под нее. Набрал он вес, как же. Размашистые мазки специальной лопаткой создавали впечатление, что работает скульптор. Вскоре вся его грудь была покрыта мазью. Старик прикрыл глаза. На его губах застыла легкая полуулыбка, дыхание стало чуть более ритмичным.

– Лучше бы ты принял таблетки, Альф.

– Хватит уже причитать, – он поднял руку. – Все в порядке. Я уже чувствую, что оно работает. Знаешь, народная медицина намного надежнее. Помню, когда я был маленьким, мы дедушке спину салом натирали.

– Салом? – Она сморщила нос.

– Ага. Знаешь, как он быстро поправлялся после этого.

– Это же смешно, – Тара невольно улыбнулась. – Хочешь, чтобы я позвонила Джудит?

Альф резко открыл глаза.

– Зачем? Ты думаешь, я помирать собрался, да? Что тебе доктор сказал на самом деле? Только честно.

– Врач сказал, что тебе нужны антибиотики.

– Может, он сказал, что я скоро склею ласты?

Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Альф был крепким. Старой закалки. Он будет жить вечно.

– Еще чего. Ничего с тобой не случится. Просто нужно немного отлежаться.

– Вообще-то я бы справил нужду, милая.

А вот это уже было вне ее компетенции. Она стригла ему ногти на ногах, чистила его вставную челюсть, намазывала подозрительную пахучую субстанцию на грудь, но туалетные дела ее не касались.

– Том, поднимись на минуточку, – крикнула она вниз.

Они встретились на узкой лестнице.

– В туалет, да? – спросил он, едва заметно поморщившись.

– Боюсь, что так. Я присмотрю за магазином.

По пути Тара остановилась у телефона и проверила, работает ли он. Прошло две недели с тех пор, как ее мать уехала в путешествие вместе с Ларри, но по сей день от них не было никаких известий. Даже несчастной открытки не прислали. Но сегодня день рождения Вайолет. Она обещала позвонить в этот день и ни за что не обманет.

Франция стала для Вайолет настоящим откровением. Она ничуть не напоминала стереотип, сложившийся благодаря журналам, книгам и дурацким комедийным шоу. Ни одного француза в тельняшке, со связкой луковиц на шее и с беретом на голове. Зато настоящую француженку можно было узнать за километр. Они все одевались безупречно, отдавая предпочтение белым костюмам, большим темным очкам и широкополым шляпам, которые защищали от солнца нежную кожу. Они ничего не ели, пили только крепкий черный кофе из крошечных чашек и минералку. Курили крепкие сигареты.

Вайолет сняла кепку и взглянула в зеркало. В этой загорелой девушке ей непросто было узнать себя. Ясные глаза и белые зубы заметно контрастировали с потемневшей кожей. Она провела пальцами по своей шее.

– Ларри, тебе не кажется, что из-за загара я выгляжу старше? – спросила она, стараясь перекричать шум ветра.

– Отнюдь. Сейчас ты еще красивее, чем была, когда мы сошли с парома. Тот зеленоватый оттенок кожи, – усмехнулся он, – тебе совсем не идет.

Она тщательно наносила крема до и после загара, избегала вредных дневных лучей. А Ларри загорел до черноты. В его песочных волосах появились выгоревшие светлые пряди. Любая женщина за такое окрашивание продала бы душу.

– Сколько нам еще ехать? – в очередной раз спросила Вайолет.

Накануне они покинули Францию, пересекли Пиренеи и теперь направлялись в средневековую испанскую деревушку, о которой Ларри узнал от беззубого фермера, когда покупал у того молоко.

Он отвел взгляд от дороги, чтобы свериться с картой, и машину слегка занесло влево.

– Осторожно, – женщина инстинктивно схватилась за руль. – Давай сюда. Я посмотрю, – она забрала карту. – Как там эта деревня называется?

– Сан-Седеза. Примерно в получасе отсюда. Но оно того стоит, если верить старику.

Ларри положил руку на ее загорелое бедро и провел ладонью вверх.

– Не могу представить лучшего места, чтобы отметить твой тридцатый день рождения.

– Спасибо, милый, – выдохнула она. – Это будет незабываемо.

Она замолчала и потеребила цепочку на шее.

– Как жаль, что мы так и не нашли ни одного работающего телефона. Я ведь обещала позвонить дочери.

Она расстегнула цепочку и зажала ее в ладони.

– Это так мило, правда? Ей, наверное, пришлось весь год копить карманные деньги, чтобы купить такую вещицу. Здесь еще и гравировка. Это просто невероятно. – Вайолет поддела кулон ногтем, он раскрылся, и вот уже на нее смотрела Тара. Вайолет сглотнула, прогоняя нежданные слезы.

Фермер нисколько не преувеличивал, рассказывая о прелести средневековой деревушки на вершине холма. Обнесенная стеной, она являла любопытному взору мощеные улочки и аккуратные, словно пряничные, домики с ярко-красной геранью на окнах. Мимо них проплелся усталый ослик, навьюченный сверх всякой меры, силящийся отогнать дрожащими ушами назойливых насекомых.

В отдалении на фоне чистейшего неба выделялись поросшие лесами холмы.

– Это просто невероятно, Ларри, – выдохнула Вайолет, обмахиваясь картой, как веером. Ради этого стоило тащиться в гору.

– Шшш, только послушай, – мужчина сжал ее руку. Не было ни дорожного шума, ни разговоров, ни музыки, только стрекотание цикад в кустах.

Они припарковали машину у подножья холма в тени большой сосны, так как уже выяснили опытным путем, что красная кожа сидений способна раскаляться на солнце до такой температуры, что можно получить ожог третьей степени. Въезд на территорию деревушки был запрещен. В небольшую арку могла протиснуться лишь повозка, запряженная осликом. За время утомительного подъема у Вайолет сбилось дыхание.

– Присядем на минутку, ладно? Вот здесь, у стены, – попросила она.

– Только взгляни, – Ларри указал куда-то в небо.