Последнее обещание - Кэтрин Хьюз

* * *

2018

Это случилось в ноябре. Я отчетливо помню пепельно-серое небо и туман, висящий в двух футах над лужайкой. Запах опавшей сырой листвы и давно догоревшего костра. Казалось, сад чем-то подавлен. Не знаю, важна ли вообще погода, но о ней часто пишут в завязке рассказа. Хотя, наверно, я все усложняю. Можно было бы сразу перейти к письму. В конце концов, эта история началась именно с него. Оно – причина всего, что случилось дальше.

Я бросила конверт на кухонный стол и включила чайник. Чтобы собраться с силами и вскрыть его, определенно требовалась изрядная порция кофеина. Аппетит пропал, но, чтобы еще немного отсрочить неизбежное, я засунула ломтик хлеба в тостер и снова уставилась на послание. На пухлом конверте богатого кремового оттенка красовались мое имя и адрес, отпечатанные на машинке. Могла бы догадаться. Отправитель посчитал содержимое настолько важным, что пришлось подписать уведомление о вручении. Я поставила конверт рядом с хлебницей, достала свой бокал с надписью «лучшая мама на свете», опустила в него чайный пакетик и принялась обмахиваться письмом, словно веером. Хотелось потянуть время, потому что ясно было: как только открою его, моя жизнь уже не будет прежней.

Чтобы еще немного продлить состояние блаженного неведения, пришлось вернуть конверт на стол и вместе с кружкой чая отойти к окну, выходящему в сад. В тени каштана все еще была припаркована желто-красная машинка Дилана. Крыша покрылась мхом, что вполне естественно, ведь он не притрагивался к ней столько лет. Его песочница в форме черепахи буквально вросла в газон, где трава давным-давно пожухла. Все его детство пронеслось передо мной. Прекрасные воспоминания о чаепитиях, которые устраивались в кукольном домике для плюшевых медведей, когда он думал, что никто не видит. Теперь он утверждает, что никакого чайного сервиза не было, но тот все еще хранится на чердаке, бережно обернутый бумагой, в ожидании моих будущих внуков. Я представила, как Дилан сидит в одиночестве, обложившись книгами, в своей комнате университетского общежития, а его живот бурчит от голода в ожидании хоть какого-нибудь обеда. Мы с Ральфом привезли ему целую коробку кастрюль, сковородок и разной утвари для общей кухни. Правда, для фруктов и овощей места в холодильнике не нашлось. Полки заполняли куда более важные продукты: пиво, водка и символический пучок зеленого салата. Я тогда подумала, что правильное питание будет забыто в первом же семестре. Рядом не будет никого, чтобы проследить, ест ли он пять раз в день, пьет ли достаточно воды и не объедается ли мармеладными поросятами[2]. Так оно и вышло. Теперь его рацион состоит исключительно из пиццы от «Доминос», сырных трубочек «Дэйрилиа Дункерс»[3] и любого пива, которое на этой неделе продается в «Тэско» со скидкой. Кроме того, он утверждает, что в первом семестре «никто» толком не учится. Теперь хоть понятно, почему наше здравоохранение в таком состоянии. Я ополоснула чашку и поднялась в комнату Дилана, где на голых стенах еще заметны следы скотча, на котором держались постеры. Упав в его кровать, погладила пуховое одеяло с Манчестером. Всю его жизнь можно проследить по одеялам. Самое первое было с маленькими кроликами и уточками на бледно-голубом фоне. Потом были телепузики, Боб-строитель[4] и период увлеченности Барби, что, не скрою, меня немного смущало. Но ее вскоре сменили «Предвестники бури», которые в свою очередь уступили место нынешнему варианту. Но для университета он выбрал однотонное «взрослое» одеяло. Пожалуй, именно тогда я осознала, что его детство действительно закончилось.

Теперь сын изучал медицину в Ньюкаслском университете, а меня распирало от гордости. Ему пришлось как следует постараться. А учитывая, что его отец оставил нас именно в тот момент, когда Дилан учился в старших классах, иначе как чудом это не назовешь. Я так и не простила Ральфа за это. Но, когда секретарша на седьмом месяце и вот-вот родит тебе близнецов, что еще остается? Я снова почувствовала знакомый привкус горечи. Годами мы пытались зачать еще одного ребенка, но ничего не вышло. Стараясь скрыть разочарование, я направила всю свою энергию на воспитание Дилана, а Ральф предпочел трахать секретарш. Их длинную вереницу замкнула та самая Сюзи, мать двойняшек. Уверена, что он их очень любит, но наблюдать за тем, как мой бывший пытается исполнять капризы двух малышек и молоденькой женушки, у которой интеллект ненамного выше, по меньшей мере, забавно. Естественно, Сюзи пришлось оставить свой пост, и теперь его занимала ухоженная пожилая дама в твидовой юбке. И что-то подсказывало мне, что выбор пал на нее не случайно. Ральфу исполнилось пятьдесят пять. Мы ровесники. Наверняка ему хотелось спокойной размеренной жизни: пару раз в год отправляться с друзьями в гольф-тур, водить спортивный автомобиль, а по вечерам расслабляться с бокалом хорошего вина и книгой в руках. Вместо этого он стал отдыхать только там, где есть детский клуб, и водить микроавтобус. Это единственная машина, которая вмещает все, что необходимо в поездках его новой семье. Что касается беззаботных вечеров, о них теперь можно было только мечтать. Полагаю, двойняшкам перед сном требуется особенно много внимания. Приходится часами катать их вверх-вниз по лестнице и изобретать все новые и новые изощренные развлечения, чтобы хоть как-то занять малышей. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.