Я не ответила, вспоминая другого посетителя салона «Жан-Люк», известного ювелира, который провел шесть месяцев в тюрьме. Молодой, симпатичный, с иголочки одетый, он забегал к нам буквально за день до начала тюремного заключения, а шесть месяцев спустя, даже не переодевшись, снова приехал в «Жан-Люк».

– Видели Дженнифер Анистон на «Золотом глобусе»? – сменила тему дама. – Фигурка – просто мечта! Думаете, она делала пластику?

Лучше бы задумалась о том, сколько у нее седины!

– По-моему, нет. А как насчет Мег Райан? Сколько коллагена ей в губы накачали?

Клиенты обожают обсуждать со мной пластику. Я ведь все вижу, многое знаю, а главное, умею держать язык за зубами. Но Мег Райан ходит к колористке на Мэдисон-авеню, ее и отдадим на растерзание.

Нужно как-то подвести разговор к мистеру Кею, причем так, чтобы никто не подслушал, а это непросто, можете мне поверить. Я очень нервничала и до сих пор не пришла в себя от вчерашнего заявления Жан-Люка. Аккуратно прокрашивая внутренние пряди (миссис Кей любит собирать волосы в пучок, так что нужно быть особенно внимательной), я проигрывала в уме возможные сценарии. Почему-то все они заканчивались одинаково плохо: я либо без работы, на улице, либо в Википими. Неизвестно, что хуже.

Еще немного – и будет поздно: миссис Кей пойдет смывать краску, а там ассистентки, маникюрши, в общем, любопытных хоть отбавляй.

– Миссис Кей? – робко спросила я.

– Да, милая.

– А вы, случайно, не захватили…

В тот момент мимо прошел Ришар, и пришлось перестраиваться на ходу.

– Что, милая? – Миссис Кей хмурилась, разглядывая микроскопическую трещинку на кроваво-красном ногте.

– …часы? Сколько времени? – безнадежно закончила я. К счастью, свои я сняла, иначе, боюсь, меня сочли бы ненормальной.

– Полчетвертого, милая, – чуть насмешливо ответила миссис Кей.

Я трусиха, никчемная мямля и трусиха. Актриса из меня никакая! Глупо, но я считала, что Жан-Люк относится ко мне по-человечески. Пригрел никому не нужную девицу из Википими, а она возьми и предай его! Да, я предаю его, даже просто планируя уйти и открыть собственное дело. Собственное дело… Брр, как-то неуютно звучит…

– Не получилось, – со вздохом призналась я Массимо, когда мы ловили такси на углу Пятой и Пятьдесят седьмой. – Прости, но не оказалось подходящего момента…

Я была готова расплакаться от досады.

– Ну ладно, не расстраивайся. – Он погладил меня по щеке. Я вопросительно подняла глаза. «Не расстраивайся»? Как это? Я ведь его подвела… – Я сам попросил визитку.

– Что?! Не может быть!

– Вышел покурить, и мы встретились.

– Но ты ведь не куришь!

Массимо ослепительно улыбнулся:

– Она даже домашний номер дала!

– А откуда ты знал, что я не смогу…

Быстрый как молния, Массимо поднял руку и остановил такси, только что высадившее пассажиров на Пятой авеню.

– Мы же не первый день знакомы, – ответил он, когда мы устроились на заднем сиденье.

* * *

На следующий вечер мы сидели в гостиной мистера и миссис Кей. Я уже была в гостях у клиентов на Пятой авеню, Парк-авеню и Мэдисон-авеню. Приличным считается любое место западнее Лексингтон-авеню. Лучше всего, конечно, центральные улицы, но и переулки вполне подойдут, если это престижное домовладение. На языке нью-йоркских риелторов «престижное домовладение» означает, что за него нужно внести тройную плату, причем ликвидными активами. Из курсов помню, что движимое и недвижимое имущество, долговые обязательства третьих лиц, драгоценности и произведения искусства ликвидными не считаются. Ликвидный актив – это наличные. То есть, если официальная цена квартиры три миллиона долларов, приготовьтесь заплатить девять.

Мои клиенты просто одержимы желанием жить в престижном месте. Сильнее их волнует разве что образование потомков. Поиск подходящего заведения начинается вскоре после рождения ребенка. Одна из моих посетительниц записала дочку в элитный детсад на Девяносто второй улице, когда малышке исполнился месяц. У миссис Кей две дочери, обе учатся в Спенсе, славящемся прекрасными традициями. Для таких людей это в порядке вещей, они просто следуют определенным правилам. За годы работы в «Жан-Люке» я изучила их все.

– Где учатся ваши дочери?

– В Брирли.

– Куда ездите отдыхать?

– На Ибицу.

– Где живете?

– На Пятой авеню.

Эти правила сложнее, чем французский, итальянский и все остальные языки, на которых дети моих клиентов свободно говорят. Так вот, если руководствоваться правилами, квартира мистера и миссис Кей на четверку, равно как и школа их дочерей. А кое-кто из самых придирчивых и тройку бы поставил.

Переступив порог квартиры, я обомлела: так здорово и со вкусом все обставлено. Кухня в яблочно-зеленой гамме, как на обложке последнего номера «Метрополитен-хоум», белоснежный замшевый диван и темно-синяя посуда со второго этажа «Барниз». При этом ни книг, ни газет, ни семейных фотографий.

Мистер Кей в «Жан-Люк» не ходил, чему я не переставала удивляться, ведь большинство жен хоть раз, да приводили своих мужей. Но вот он вошел в гостиную, и вопрос отпал сам собой. Мистер Кей лысый, как бильярдный шар.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался он, а парень в джинсах и толстовке поставил на низенький столик вино, минеральную воду и чипсы. Это, по всей вероятности, дворецкий. Люди этого круга чаще всего нанимают безработных актеров. Впервые попав в гости к клиентке, я приняла ее дворецкого за сына. С тех пор, надеюсь, поумнела.

– Мы хотели бы открыть собственный салон.

В гостиную влетела миссис Кей с блюдом фисташек.

– Чудесно! – заверещала она. – Во всем салоне вы, ребята, самые лучшие. Помню, как-то раз меня стригла блондинка. Как же ее звали?

– Кэтрин! – хором подсказали мы.

– Точно, Кэтрин. Хуже нее не стригут даже…

– Милая, давай их дослушаем, ладно? – перебил мистер Кей.

– Ну как такового плана еще нет, – признался Патрик, наливая себе «Пеллегрино». – Хотим уйти из «Жан-Люка» и открыть что-то свое, особенное…

– В каком смысле особенное? – уточнил мистер Кей. Миссис Кей присела на диван рядом с супругом. Интересно, она всегда присутствует на деловых встречах или дело в нас?

– Более домашнее, что ли… Не такое помпезное и холодное… – неуверенно проговорил мой приятель.

– Небольшое, уютное, – подсказала я.

– Салон, где всем будет комфортно: и клиентам, и персоналу, – резюмировал Массимо.

– А еще было бы здорово, если бы все служащие получали небольшой процент от прибыли, – неожиданно предложил Патрик.