Рядом со мной стоял Массимо, и я почти физически ощущала охватившее его волнение.

– Кто-то обрадуется, кто-то будет разочарован, – продолжал наш шеф. В тот вечер он казался необыкновенно привлекательным: заметно посвежел после проведенных в Дубае выходных. Кожа не желтоватая, как обычно, а золотистая, лоснящаяся на фоне белоснежного воротничка. В общем, образец успешного предпринимателя, собирающегося выйти на международную арену. Сейчас он об этом и объявит! Я едва не закричала: «Ну давай, выкладывай, не тяни!» – но с трудом сдержалась.

– Одни обидятся, другие разозлятся, третьи будут удивлены, – не унимался Жан-Люк. – Поэтому хочу заранее перед всеми извиниться. Бизнес есть бизнес, приходится идти на жертвы.

– Хватит уж, давай ближе к делу, – чуть слышно сказал Массимо.

Я оглядела собравшихся. Передо мной стоит вспотевший от волнения Патрик. Он переживает не меньше нас с Массимо. Салон в Лос-Анджелесе – как давно Патрик об этом мечтает! А вот Ришар. Пытается хмуриться, но, похоже, переусердствовал с «Ботоксом» и лоб отказывается подчиняться. Фейт Хоником, как обычно, спокойна, будто предстоящее заявление босса никак ее не касается. Кэтрин стоит в стороне и улыбается.

– Я продал салон «Жан-Люк» компании «Эн-Эн»!

Мертвая тишина, какой салон не знал со дня открытия.

– Вы ведь знаете компанию «Эн-Эн»?

Интересно, к кому он обращается? Кого именно спрашивает? И что, черт возьми, происходит?

Массимо ободряюще сжал мою руку.

– Это конгломерат, огромный конгломерат! – Наш шок Жан-Люку явно по душе.

– Что? – Первым пришел в себя Патрик. – Что?

– Я же сказал, не все будут довольны. Но так лучше для компании. Для вас мало что изменится, поэтому прошу…

– Чертов обманщик! – процедил Массимо.

До меня еще не дошел смысл сказанного: настолько нереальными казались слова Жан-Люка. Итак, нас обманули. Не будет ни парижского, ни лос-анджелесского салонов, вернее, будут, но без нашего участия, а под патронатом «Эн-Эн». По щеке покатилась слеза, которую аккуратно вытер Массимо, но от этого стало еще хуже. Бедный Массимо! Бедный Патрик! Вероломство босса ударило по ним еще сильнее, чем по мне. Ненавижу Жан-Люка! Собрав всю волю в кулак, я подняла глаза на тяжелую хрустальную люстру. Пусть она упадет на маэстро!

– Вы все сохраните рабочие места, но формально станете служащими «Эн-Эн».

Я снова огляделась по сторонам. Кто знал или догадывался о том, что случится?

Конечно, Кэтрин. Естественно, для нее это потрясающая новость. Так, а это что? На левой руке кольцо с огромным желтым бриллиантом. Она только что его надела, иначе бы я уже заметила.

Все понятно, Жан-Люк теперь очень богатый человек – за такого можно и замуж выйти!

Ришар. Он тоже не удивлен, и дело тут не только в «Ботоксе». Нет, он все знал! Погодите, разве Джейн Хаффингтон-Кук не член правления «Эн-Эн»? Кажется, в каком-то журнале писали, что она занимает одну из высших должностей в крупной преуспевающей компании…

– Вот, собственно, все, что я хотел сказать. Надеюсь, вы готовы завтра прочитать об этом в газетах? Ни у кого инфаркт не случится?

Я почувствовала, как дрожит Массимо. Мой Массимо, который так гордился своей интуицией и прозорливостью…

– А чем это обернется для нас? – спросила храбрая ассистентка. – Кто будет управлять салоном?

– Очень компетентная дама из «Эн-Эн», – без запинки ответил Жан-Люк. – Познакомитесь с ней на следующей неделе.

– Салон переедет в другое здание? – поинтересовался один из стилистов. Мне это даже в голову не приходило – так велик был шок.

– Да, в ближайшее время! – радостно сказал Жан-Люк.

– Не может быть, – побелевшими губами шептал Массимо. – Не может быть!

– У нас будет новый салон, гораздо лучше и современнее этого.

– И где же?

– В одном из зданий «Эн-Эн».

Жан-Люк удовлетворенно оглядывал аудиторию. Он хоть понимает, что своим успехом обязан именно нам?

– А мы точно не потеряем места? – недоверчиво спросила администраторша.

Маэстро удивленно вскинул брови.

– Ну конечно же! – Он развел руками, будто обнимая всех находящихся в зале. – Вы моя команда. Без вашей поддержки я не справлюсь!

Собравшиеся одобрительно загудели. Я подняла глаза. Нет, Жан-Люк – фальшивка, и улыбка у него фальшивая. Наверное, тренировался перед зеркалом. Мне даже страшно стало: учтивый француз превратился в чудовище, у которого вместо сердца калькулятор. Он только что разбил сердце мне, Патрику и Массимо. Что будет дальше?

Массимо потрепал Патрика по плечу. Когда мой приятель обернулся, я едва узнала осунувшееся, бледное лицо. Таким я не видела его со времен Википими!

– Пойдемте отсюда! – тихо сказал он.

Массимо кивнул и взял меня за руку, а я не шевелилась, будто к месту приросла.

Зал понемногу пустел.

– Пойдем, Джорджия! – тихо сказал Массимо.

Краем глаза я заметила, что к нам идет Жан-Люк. Нет, только не это, разговаривать с ним сейчас хочется меньше всего! Бежать, быстрее бежать! Мы поймали такси и поехали на квартиру Массимо. В трудные минуты нужно держаться вместе. Разве могли мы бросить Патрика в таком состоянии?

Массимо разжег камин и открыл бутылку «Бароло». Кажется, он берег ее на открытие парижского филиала.

Разлив вино по бокалам, он поднялся для тоста.

– Сегодня особенный вечер, – торжественно начал Массимо, глядя на наши расстроенные лица, – конец старой жизни и начало новой.

– Только давай без нравоучений, – проворчал Патрик – И так тошно!

– Дорогой мой, это не нравоучения, – ничуть не смутился Массимо. – Случившееся нужно рассматривать не иначе как шанс.

– И то верно, – вставила я, – может, в компании «Эн-Эн» будет даже лучше?

Парни уставились на меня как на полуненормальную.

– Я вовсе не это имел в виду, – покачал головой Массимо.

Он пригубил вино, а потом поднял бокал к свету, чтобы посмотреть, как красиво переливается рубиновая жидкость.

– Пейте, это хорошее вино, итальянское.

– Мы думаем об одном и том же? – загадочно спросил Патрик.

– Ребята, а нельзя ли попроще? – взмолилась я, совершенно выбитая из колеи заявлением Жан-Люка.

– Джорджия, красавица моя, моя единственная радость, – начал Массимо. Почему итальянцам подобная ерунда сходит с рук? Услышь я что-то такое от американца, смеялась бы до колик. – Тебе, мне и Патрику давно пора открыть свое дело. Сколько лет мы проработали на Жан-Люка?