– Девять с половиной лет.

– Девять с половиной лет, – повторил Массимо. – А сколько раз за это время мы не были довольны его действиями? Даже если бы открылся парижский филиал, все равно пришлось бы плясать под дудку маэстро. Так что теперь у нас появился шанс. Разве Жан-Люк умнее нас? Нет. Разве он стрижет или красит лучше, чем мы? Намного хуже. Теперь у нас есть шанс поступать по-своему и принимать собственные решения.

Массимо снова пригубил вино. Мы с Патриком завороженно молчали.

– Только представьте! Мы станем равноправными партнерами, а не рабами Жан-Люка. Что может быть лучше, чем работать на себя?

– И давно ты об этом думаешь? – спросил Патрик.

– Всю сознательную жизнь.

– Хотите начать свое дело? – тупо переспросила я.

Вино ударило в голову, язык стал тяжелым, непослушным. У камина жарко, так что я расстегнула молнию трикотажного жакета. Патрик и Массимо после мамы – самые дорогие мне люди на свете. Как быстро они забыли о вероломстве Жан-Люка, уже планы на будущее строят. Кто знает, может, они и правы. Работать на себя, открыть собственный салон… Смелые планы!

Хотелось сказать: «Даже не знаю… Это так рискованно», – но, глядя на их восторженные лица, я не решилась.

– Давайте все обсудим, – нерешительно проговорила я.

– Браво, детка! – воскликнул Массимо.

На следующее утро мы как ни в чем не бывало вышли на работу. А что нам оставалось? Была обычная для конца марта суббота. В университетах и частных школах – весенние каникулы, так что посетителей заметно меньше. Я взглянула на свое расписание: так, в основном однослойное окрашивание. Значит, ко мне записаны пожилые, желающие закрасить седину дамы. Корни-то отрастают, вот они и приходят каждые две недели.

Закрашивать седину – дело непростое, здесь главное – аккуратность. Краску нужно наносить широкой плоской кистью сначала на отросшие корни, потом на основную массу волос… И все же процесс довольно монотонный, не то что блики или мультитональное окрашивание.

Тем хуже для меня. Страшно хотелось погрузиться в работу, чтобы не обращать внимания на то, что творится вокруг. Салон уже начал меняться и стал каким-то чужим. В обеденный перерыв в курилку заглянул Жан-Люк в обществе холеной платиновой блондинки на вид чуть за сорок. Одета дорого и со вкусом: жакет от «Прады», прямая юбка до колен и светло-коричневые замшевые сапожки, свидетельствующие о наличии машины с личным шофером. Разве иначе она решилась бы надеть их в такую слякоть?

Жан-Люк суетился больше обычного, показывая гостье раковины, рабочие места, освещение.

Под каким-то предлогом ко мне подошел Патрик.

– Миссис Эн-Эн, – представил он, – будущие владения оглядывает. Сразу видно, стерва!

– Откуда ты знаешь? Может, она очень славная!

– В жакете за две тысячи? После нескольких инъекций «Ботокса»?

– С чего ты так решил?

– Да ладно тебе!

Пожалуй, он прав. Стерв Патрик видит за милю, а тех, что с инъекциями и подтяжками, – за две.

– Что будем делать? – поинтересовался он.

– В смысле?

– Здесь оставаться нельзя, – категорично заявил приятель. – Глядя на Жан-Люка, хочется взять ножницы поострее и глаза повыкалывать! – Посмотрев в зеркало, Патрик, стряхнул с рубашки несколько темных волосков. – Я, конечно, и раньше его ненавидел, но сейчас в сто раз сильнее.

– Ну, не знаю, – задумчиво проговорила я. – Может, все не так страшно? Конечно, это не наш салон, но все-таки…

– Ни за что! – с горечью воскликнул Патрик. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Жан-Люк украл нашу мечту!

Тут он прав, возразить нечего. Разница только в том, что я не заглядываю далеко в будущее и ни о чем грандиозном не мечтаю. Привыкла жить сегодняшним днем и довольствоваться тем, что есть. Разве многим девушкам из Википими удалось обосноваться в Нью-Йорке? А вот я работаю в салоне на Пятьдесят седьмой и получаю весьма неплохие деньги. Салона в Париже не будет? Ладно, зато есть работа в Нью-Йорке.

Я взглянула на сидевшую в кресле клиентку. Красивая холеная женщина с вьющимися от природы волосами. Она известный адвокат, защищающий права женщин с раком молочной железы. На лацкане пиджака – брошь с крупным розовым бриллиантом, которую эта дама носит всегда, как миллионы американок – розовые ленты, в знак солидарности с больными раком. О страшной болезни ей известно не понаслышке. Она приходила ко мне после химиотерапии. Сначала волос не было вообще, а потом они отросли, неожиданно белые.

Я поцеловала даму в щеку. Боже, да я очень счастливая девушка. Если разобраться, все мои проблемы – пустяки. Патрик не прав: нельзя искушать судьбу, нужно довольствоваться тем, что есть.

– Джорджия? – негромко позвал Массимо. – К тебе записана миссис Кей?

С каких пор он просматривает книгу записей? Обычно так занят, что едва помнит тех, кто к нему самому записан.

– Да, и что?

– То самое, – понизил голос Массимо. – Ты что, не знаешь, кто ее муж?

Ну, что-то слышала… Ах да, вспомнила! Он известный маркетолог и консультант, дает советы начинающим предпринимателям. Естественно, не бесплатно. Кажется, под его руководством открыли бутик на Мэдисон-авеню и студию йоги. А еще суши-бар в Челси. Заведения всех его учеников процветают. Ну, почти всех. Все, задумка Массимо ясна.

– Итак, миссис Кей придет в три, верно? – уточнил итальянец.

Я взглянула на расписание. События развиваются стремительно, для меня слишком стремительно. Но разве Массимо остановишь? Он так долго жил в тени Жан-Люка, все его выходки и капризы терпел. Всякому терпению приходит конец, так что теперь они с Патриком готовы идти до конца.

– Да, в три, – чуть слышно сказала я.

– Джорджия, постарайся как можно ненавязчивее попросить у нее визитку мужа, – велел Массимо. – Я бы сам попробовал, но это будет слишком подозрительно. Жан-Люк ведь не дремлет…

– Постараюсь, – пролепетала я. Сердце бешено забилось, я чувствовала себя настоящей Матой Хари.

Часы летели быстро и незаметно, и вот пробило три. Пришла миссис Кей. А я-то надеялась… Посетительниц немного, так что ждать ей не пришлось.

Итак, миссис Кей устроилась в кресле и попросила чашечку кофе. Выслушивая свежие сплетни, я аккуратно расчесала ей волосы и нанесла на корни темно-шоколадную краску. Сегодня все рассказывают об одном типе из инвестиционного банка, провернувшем ловкую махинацию. Причем не столько обвиняют, сколько сочувствуют, наверное, потому что еще совсем недавно он был желанным гостем в домах большинства моих клиенток.

– Интересно, чем он займется в тюрьме? – вслух рассуждала миссис Кей. – В религию ударится или перечитает «Войну и мир»?