Сэм вскочила и бросилась к реке.

Валя побежала за ней, ей очень нужно было ее догнать, но на краю помоста она споткнулась, взмахнула бутылкой, не удержалась и перелетела через перила.

Она больно ударилась о поверхность воды и мгновенно погрузилась в льдистую кипящую глубину.

Она не испугалась, вовсе нет.

Медленно погружаясь на дно, Валя открыла глаза. Над ней колыхался тёмный свод воды. Что было сил она стала отталкиваться ногами от воды, вытянула вперёд руки, пытаясь подняться к поверхности, но быстрое течение разворачивало ее. Только с третьей попытки Вале удалось вынырнуть, она жадно глотнула воздух, но настолько устала бороться с рекой, что только один раз крикнула, моля о помощи. Чтобы преодолеть горное течение и добраться до любого берега, нужно было иметь много сил. Но Валя была совершенно опустошена, а аметрины предательски тянули ее вниз, словно кто-то со дна крепко держал ее за подол. Подарок любимой Сэм оказался смертельно тяжёлым.

Валя просто сдалась, а может быть, и не слишком хотела сопротивляться, поэтому вскоре перестала дёргаться и начала медленно-медленно опускаться на дно. Она не совсем чётко понимала, что с ней происходит, и ей представлялось, что всё это ей только снится. Валя беззвучно произнесла: «Pine…», а затем: «…apples…», надеясь, что это слово и друзья-призраки на мосту помогут ей и кошмар развеется.

Она неумолимо опускалась в глубину, а тяжёлые самоцветы на ее платье переливались так, словно их освещало солнце.

Было около четырёх утра.

Два больших пузыря воздуха выплыли из ее рта, поднимаясь к небу. Валя закрыла большие тёмные глаза в ожидании волшебства.

Глава четырнадцатая. Рассвет

Розово-жёлтый свет освещал Рону. Казалось, на речном дне сияют швейцарские сокровища, которые река забрала с альпийских вершин, чтобы рассыпать по дну.

В пять утра еще проснулись не все птицы, зато в Женеве уже гремят тележкой цыгане, в надежде обнаружить чью-нибудь забытую вещицу, может быть, пару монет или потерянное колечко. Кольцо цыган обязательно попробует на зуб – если на месте укуса не останется вмятины, царапины и не посыпятся крошки позолоты, значит, перед ним может быть что-то стоящее. Хотя кто же точно знает, какие выводы рождаются у уважающего себя коренного женевского цыгана? Может быть, он, к примеру, считает достойным подбирать только утерянные цацки от утончённого ювелирного дома Tiffany и совершенно не приемлет чересчур броские, порой, что уж там, даже пошлые – шопáрды[36]? Об этом было известно лишь самому цыгану, и он вряд ли поделится своим опытом и тонким чутьём с кем-либо еще.

Цыгане начинали свой обход со старого центра и набережной, с орлиной зоркостью изучая швы между камнями на мостовых. К их радости, случались особо удачные дни, когда у какой-нибудь скамейки или под гробом герцога Брауншвейгского, прячась от ночного ливня, кто-нибудь терял кошелек, ну а с первым лучом рассвета цыган уже тут как тут и благодарен этому человеку. Но даже в Женеве иногда могли случиться и совсем не урожайные дни, тогда за приятный куш сходила и затерявшаяся сигарета из хорошего швейцарского табака в выброшенной пачке «Philip Morris», к примеру.

Если дело было в пятницу утром, то на улицы уже начинали высовывать свои кривые французские носы офисные работники, проживающие во Франции у ближайшей границы с Швейцарией. А уж они, упорно стремящиеся к богатству всеми возможными способами, даже забывали о святых правилах собственного GQ в постоянно искушающей их Женеве. Клерки вызывали у швейцарского цыгана неприязнь и даже отвращение, тогда лучше уж ему было отсидеться с тележкой в кустах, чем шарить с алчными клерками по одному району.

Зато, выходя на охоту в субботу и особенно в воскресенье, цыгану принадлежал весь город целиком с самого рассвета и до полудня. Все жители Швейцарии в это время, успев в пятницу ухватить последние батоны в неработающем в выходные Migros, запасались едой и необходимыми лекарствами заранее и тихо смотрели семейные фильмы, до самого понедельника не покидая стен родного дома.

Собрав какой-никакой утренний куш, цыгане возвращались к своему обжитому берегу реки Роны, где на своей, практически персональной, зелёной альпийской лужайке наконец-то им можно было расслабиться.

Но в это утро, возвращаясь к Роне, внимательный глаз одного из цыган зацепился за что-то очень привлекательное.

В траве прямо у воды блестел необычный фиолетово-жёлтый камешек. Сначала цыган подумал, что это так отражается рассвет в крупной капле росы на травинке, но затем присмотрелся и затаил дыхание. Он быстро поднял камешек и тут же сжал его зубами. С минуту пощёлкав челюстью, причмокивая и проводя по камешку языком, цыган загадочно устремил взгляд за горизонт, туда, куда бежала и где пропадала из виду шумная Рона.

Он опасливо огляделся по сторонам, убедился, что рядом нет никого из его собратьев, сплюнул камешек в кулак и надёжно спрятал его в карман широких штанов. Счастливец глубоко вдохнул свежий утренний воздух и подумал, как всё-таки хорошо жить в Швейцарии.

В эту минуту ко входу в Les Berges подъехал черный минивэн. Водитель первым вышел из машины и отодвинул в сторону заднюю дверцу, помогая пассажирам выйти. Из машины появилась темноволосая девушка лет семнадцати, а за ней, придерживая большой чемодан, вышел пожилой мужчина, ее отец.

– Женя, ты запомнила код для входа в здание? – спросил он дочь.

– Сейчас поищу… – ответила та.

Неожиданно дверь общежития распахнулась от сильного пинка, и, чуть не сбив с ног отца и дочь, из общежития вылетели трое студентов. Чернокожий парень на английском что-то рассказывал своей азиатской подружке, за ними, будто бы вспомнив нечто смешное, улыбаясь, шел восточный юноша. Он случайно встретился с девочкой взглядом и даже чуть замедлил шаг. Казалось, он захотел что-то сказать симпатичной незнакомке, но затем взглянул на ее строгого папашу, стоящего на страже рядом, и, видимо не решившись заговорить, просто промелькнул мимо, поспешив догнать своих друзей.

Оказавшись в общежитии, вновь прибывшие зашли в офис надзирательницы. Она приветливо поздоровалась с ними и положила на стол контракт о проживании, с просьбой внимательно с ним ознакомиться и подписать.

В комнате негромко играло радио. Неожиданно музыкальную программу прервало сообщение:

– День десятого сентября объявлен национальным Днем борьбы с самоубийствами. По печальной статистике, Швейцария занимает одно из первых мест среди европейских стран. За разъяснениями мы обратились в фонд Pro Juventute[37], занимающийся оказанием помощи детям и подросткам по психологическим