Мигель из семьи коммунистов, но сегодня он принадлежит к новому, на четверть капиталистическому кубинскому среднему классу. У него несколько квартир. Благодаря своим связям он приобрел их за гроши и теперь сдает туристам.

– Одна окупилась за полгода. Вторая за десять месяцев. – На его лице появляется довольная улыбка сытого кота.

Я верю, что он говорит правду. Сегодняшняя Куба – настоящий рай для людей с его знакомствами.

– Прибылью, конечно, приходится делиться, – добавляет он, – с тем, кто помог мне найти квартиру по такой цене. И еще с тем, кто выдал мне разрешение на покупку. Но игра стоила свеч. И мне хорошо, и им хорошо.

Мигель любит поговорить о политике. Ему многое известно. Его отец был знаком и с Фиделем, и с Раулем, нынешним президентом острова.

– Я знаю старых коммунистов, которые, когда никто не слышит, проклинают братьев Кастро.

Он возвращается к основной теме и снова пытается прочитать по моему лицу, осознаю ли я всю важность его истории. Видимо, тест я прошел, потому что Мигель продолжает:

– Почему? Да потому что, по их мнению, Фидель извратил идеи, в которые они верили. Потому что это уже была не их Революция, а Революция Фиделя. Сколько людей, столько и мнений. Точно одно: у него был настоящий карибский темперамент, – и Мигель разражается смехом.

Он прав. Темперамент Фиделя проявился еще в юном возрасте. Биографы пишут: в школе он побился об заклад с приятелями, что на полной скорости въедет на велосипеде в стену. Разогнался и – бум! – через мгновение лежал на земле с сотрясением мозга. Зачем он это сделал? Скорее всего, и сам не знал.

В его дальнейшей жизни храбрость не раз граничила с бессмысленным риском. Так было, к примеру, 26 июля 1953 года, когда Фидель с отрядом из ста человек напал на хорошо вооруженные казармы Монкада в городе Сантьяго-де-Куба.

– Они были плохо подготовлены и без оружия. Шансов никаких, – говорит Мигель. – Большинство либо погибли, либо попали в тюрьму.

Фиделя посадили в тюрьму на острове Сосен, где он убивал время, готовя на электрической плитке… спагетти. Этим искусством он овладел в совершенстве. Много лет спагетти будут его фирменным блюдом.

Когда он вышел на свободу, власти велели ему покинуть страну. Так Фидель оказался в Мексике. Но жизнь в эмиграции была не для него, поэтому, как только подвернулся случай, он погрузился на борт двенадцатиместной яхты “Granma” (“Бабуля”) вместе с восьмьюдесятью товарищами и с прежней бесшабашностью отправился обратно на Кубу. В своих воспоминаниях Че Гевара описывал, как почти всю дорогу их рвало, а под конец они чуть не умерли от голода, потому что плавание заняло на несколько дней дольше, чем планировалось[21]. Фидель чуть не умертвил своих первых соратников прежде, чем Революция началась.

К счастью, местные крестьяне и выжигатели древесного угля на удивление хорошо приняли голодранцев с “Гранмы”: накормили и разрешили купить колбасы и печенья в дорогу. Кастро и его команда двинулись дальше, в горы Сьерра-Маэ-стра. И вновь – имея в своем подчинении всего десяток вооруженных партизан – Кастро бросил вызов президенту Кубы Фульхенсио Батисте, на стороне которого была прекрасно вооруженная армия и могущественные Соединенные Штаты.

Батиста выставил против повстанцев десять тысяч солдат.

Но Кастро и не пытался просчитать свои шансы. Как когда-то на велосипеде, он снова на полной скорости мчался в стену. Он был уверен, что победит и что история признает его правоту.

И она признала. По крайней мере, на несколько десятилетий.

В горах солдатам Батисты пришлось тяжело: партизаны постоянно устраивали засады. Ряды правительственных войск редели с каждым днем. А в 1958 году Фидель перешел наконец в наступление и в начале 1959-го с триумфом занял Гавану.

Эрасмо:

С Фиделем я познакомился через несколько дней после взятия столицы, в доме Антонио Нуньеса Хименеса – ученого, который станет первым кубинцем, добравшимся до Антарктиды. Он тоже воевал в отряде Че, а потом стал директором Национального института аграрной реформы. Именно реформа стала поводом для встречи в его доме, а заодно выяснилось, что Фиделю нужен человек в охрану. Че обожал Фиделя и был готов отдать ему все, что у него есть, а потому без колебаний велел мне перейти в охрану Кастро. Обрадовался ли я? Конечно! Ведь я не просто познакомился с самим Фиделем, а стал на него работать.

Несколько лет я так за ним и ходил: подай то, отвези это, едем сюда, едем туда. Но хотя мы работали на главу страны, о еде никто не заботился. Всегда находились дела поважнее. Я первым заметил, что Команданте все время голодный/, поэтому однажды просто раздобыл кастрюлю, что-то в нее закинул, развел огонь, а когда el Jefe закончил встречу, его ждал готовый суп. Это не входило в мои обязанности, но мне всегда нравилось готовить. Да и сам я благодаря этому не голодал.

Фидель мою инициативу одобрил. И я стал делать так чаще.

В итоге я возил кастрюлю с собой, куда бы мы ни ехали. Нам частенько доводилось работать по двадцать четыре часа в сутки. То Фидель позвал гостей, то с кем-то засиделся, то ему вдруг захотелось есть, а он уже привык, что я могу по-быстрому что-нибудь сварганить. Но никто не жаловался. Все понимали, что у Революции есть шанс только в том случае, если каждый выложится по полной. И неважно, министр он или охранник.

Так пролетели четыре года, и за это время на Кубе многое произошло: Фидель провел аграрную реформу, и в результате вся земля перешла в собственность государства. Он забрал фабрики у американцев. Организовал борьбу с неграмотностью, которая во времена Батисты никого на Кубе не волновала.

Все происходило так стремительно, что я плохо помню те годы. У меня даже не было своего жилья; я спал там, где был Фидель.

И вот однажды Селия Санчес, его боевая подруга еще со времен Сьерра-Маэстра, отвела меня в сторонку и сказала: – Эрасмо, у тебя талант к готовке. Охранников Фидель найдет сколько угодно, а вот проверенного повара найти сложно. Может, тебе пойти учиться?

Это был серьезный комплимент, ведь Селия много раз сама ему готовила, и Фидель повторял, что любит только приготовленную ею еду.

Она попала в яблочко. Я уже подумывал о том, что армия – это не мое. Что гораздо больше удовольствия мне приносят те моменты, когда я бросаю что-то в кастрюлю и вижу, как приправы полностью меняют вкус еды. Как одно и то же блюдо каждый раз выходит немножко иначе.