Плохой знак. Что ж, опять к ветеринару.

Я не унывал. Путь наш, к счастью, лежал через городок в заливе Гекова, где, как мне сказали в гостинице, расположился реабилитационный центр для животных. Хозяйкой этого центра оказалась шотландка Джини, заслужившая славу и почет среди местных любителей животных.

Сорок километров под гору до реабилитационного центра по изнуряющей жаре меня чуть не убили. Я даже начал думать, что не доеду.

Когда мы все-таки добрались, Джини устроила нам радушный прием. Она приветствовала нас, как родственников. Джини, без сомнения, была колоритной личностью. Родилась она в шотландском Дамфрисе, а в Турции жила уже больше тридцати лет. Этот реабилитационный центр она выстроила здесь с нуля. Угостив меня освежающим напитком, Джини предложила осмотреть заведение. Нала, не желая ничего пропускать, забралась ко мне на плечо, и мы пошли следом за Джини.

Центр занимал целый акр, не меньше. Вдалеке виднелась бухта Мармариса. Джини поведала мне, что все началось с брошенного кота.

– А сейчас у меня их сто тридцать. Десяток собак, пара ослов и лошадь.

В одном из ослов, пожилом самце, Джини души не чаяла. Звали его Нед, и познакомился я с ним на косогоре, где он тихо и мирно щипал траву.

– Нашла его посреди поля, в десяти километрах отсюда. – Джини погладила осла по холке. – Неда привязали к дереву и оставили умирать – из ноги у него торчал кусок железяки. Бедняга!

Но главной заботой Джини были, конечно же, бродячие коты и кошки. Никогда не доводилось мне видеть столько кошачьих в одном месте! Каких только пород, окрасов и характеров я там не встретил: от пушистых шарообразных персов до битых улицей дворовых кошаков. Были и совсем малютки без шерсти – у таких и породу с ходу не определишь! Нала пребывала в полном замешательстве. Она только все сильнее впивалась коготками в плечо да едва слышно жалобно мяукала на ухо: «Папуля, умоляю, не надо, не бросай меня здесь!»

Обжигающее солнце достигло зенита, и Джини пригласила нас обедать. Перекусив, я попросил Джини взглянуть на язвочку Налы.

К моему удивлению, Нала в ее руках стала шелковой. Она без возражений дала Джини себя осмотреть.

– Ох и не нравится мне это! – воскликнула Джини. – Болезнь Кимуры. Часто встречается здесь. Вот что, сейчас у меня есть неотложные дела, вернусь я через час или два. Позвоню подруге, она отвезет вас к ветеринару.

Лучше бы я не спрашивал!

Джини ушла, а я остался дожидаться ее подругу.

«Как там говорится? Дурная голова ногам покоя не дает? – мрачно подумал я, пролистывая Интернет в надежде найти объяснение. – Что еще за Кимура, черт возьми?»

– А! Так это эозинофильная гранулема! – воскликнул я. – Ну так бы сразу и сказали!

Про такую болезнь я, само собой, слышать не слышал. Сообщалось, будто бы в большинстве случаев заболевание ничем серьезным не грозит и даже может пройти само. Но иногда, особенно у животных, пребывающих в состоянии постоянного стресса, такие язвочки могли привести к раку.

У меня снова разыгралось воображение. Мрачные мысли играли в чехарду. Какой же стресс испытывала Нала? Вариантов ответа оказалось великое множество. Взять хотя бы землетрясение. Чем не стресс? А то падение на спину в Санторини? А грозы, подстерегавшие нас по пути? Список этот можно было продолжать до бесконечности.

Мои невеселые раздумья прервал шорох покрышек по гравийной дорожке. Подруга Джини была местной. Она любезно отвезла меня в поселок внизу у косогора. Ветеринаром оказалась миленькая девушка, моя ровесница. В отличие от подруги Джини она хорошо говорила по-английски.

– Ничего страшного, всего лишь порез, – сказала она, чем немало успокоила меня. – Заживет само через пару недель. Только не запускайте. Если вдруг не пройдет, обратитесь к ветеринару еще раз.

Новости были хорошие, но как же так я проглядел порез? Могла она прокусить себе губу сама, когда мы тряслись по мостовым в Чешме? А может, губа треснула от обезвоживания?

И вдруг я вспомнил! Пока я принимал минеральные ванны в той курортной гостинице, Нала без конца сражалась с новым другом. В одно мгновение она громко взвизгнула и во всю прыть примчалась ко мне, но никакого значения я всему этому не придал. Да, вероятно, тот котенок ее и оцарапал!

Джини осталась мною довольна и похвалила меня, что я показал Налу ветеринару. Она очень обрадовалась, когда узнала, что Нале ничего не угрожает. К вечеру она приготовила ужин – пальчики оближешь! Мы сидели на террасе, а я слушал рассказ о том, как все началось. Джини, скажу я вам, совершила настоящий подвиг!

На стене висела фотография кошки, которой Джини, похоже, очень гордилась.

– Особенная? – кивнув на фото, спросил я.

– Ее звали Коркиз, – сказала польщенная Джини. – В переводе с турецкого «Слепая девочка». Дело было так. Ирис, путешественница из Голландии, в последний день своего отдыха нашла котенка. Она вытащила его из подвала гостиницы неподалеку. Куда девать котенка, Ирис не знала, но в гостинице догадались позвонить мне. Кошечка была при смерти, а ко всему еще и ослепла на оба глаза, но я ее выходила.

Нала, ужинавшая в другом углу, вдруг подбежала и запрыгнула на стул рядом с нами, будто тоже хотела послушать про Коркиз.

– Я и думать забыла о той путешественнице, но через год нежданно-негаданно получила переводом из Голландии целую кучу денег, – продолжала Джини. – Оказалось, что Ирис весь год собирала деньги для моего реабилитационного центра. С той минуты моя жизнь изменилась. Я только-только переехала сюда, и этот переезд съел все мои сбережения. Если бы не деньги Ирис, кто знает, что сейчас было бы с центром?

После ужина мы убрали со стола, и Джини показала фотографии своих наград, полученных не только в Турции, но и даже в Великобритании. На одной из фотокарточек Джини стояла в компании Ирис и местного мэра. На другой Джини участвовала в какой-то церемонии в лондонской Палате лордов.

– Иногда один-единственный питомец может изменить все, – сказала Джини и снова обратила мое внимание на фотографию Коркиз, потом улыбнулась и потрепала Налу по загривку. – Тебе очень повезло с Налой!

– Да, Нала – моя зазноба! – улыбнулся я в ответ.

– Нет, ты не понял, что я имею в виду, – покачала головой Джини. – Проекты по спасению животных создаются каждый день, их не счесть. Но люди им не помогают, потому что все эти проекты безликие. Но иногда случается волшебство – как раз то, что случилось с вами. Люди без ума от таких историй, как ваша. Стоит вам щелкнуть пальцем, и они последнюю рубаху отдадут. Я видела, какой переполох вы устроили на Санторини. И сдается мне, вы можете гораздо больше!

Вдруг Джини посмотрела на меня таким взглядом, какой бывал обычно у моей матери, когда я надевал новый пиджак в школу.

– Присматривай за ней хорошенько!

Наутро, пообещав оставаться на связи, я попрощался с Джини и дал себе зарок собрать для ее реабилитационного центра денег – если, конечно, получится. В одиночку эту ораву кошек не прокормишь. Наверняка Джини едва концы с концами сводит. А ведь брошенных животных с каждым днем только прибавляется!