И вот под покровом ночи пятьсот русских солдат и офицеров подкрались к лагерю противника и по условному сигналу, без выстрелов и криков с разных сторон бросились на персов в рукопашную схватку. Персы бежали в ужасе — они не понимали, сколько нападавших, где можно скрыться, и бросались с обрыва в реку. Котляревский потерял тринадцать человек убитыми и ранеными. Потери противника исчислялись сотнями. Вот такой русский генерал встал на пути персидской армии под английским командованием в 1812 году.

Котляревскому было очевидно — войны не избежать, а постоянные набеги персов из-за реки Аракс не ставят целью только угон скота или лошадей. Идет разведка. Подготовка к походу. Он отправил персидскому наследному принцу такое вот письмо:

«Вы происходите от знаменитой фамилии персидских шахов, имеете между родными стольких царей и даже считаете себя сродни небесным духам; возможно ли, чтобы при такой знаменитости происхождения, зная всю малочисленность моего отряда, вы решились тайно воровать у него лошадей? После этого вам не прилично называться потомком столь знаменитого рода».

Аббас-Мирза не ответил на письмо, а войска его стали готовиться к походу. Котляревский понимал: если персы сейчас прорвутся через Карабах, то дальше они вторгнутся в Грузию, а там они смогут атаковать русских уже на Северном Кавказе. Генерал решил ударить по персам первым. Он обратился к солдатам с речью: «Братцы! Нам должно идти в Араке (то есть на реку Аракс. — Прим. авт.) и разбить персиян. Их на одного десять, но храбрый из вас стоит десяти; а чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!»

И тут же он отдал штабу приказ, что «в случае его смерти, команду над отрядом должен принять старший штаб-офицер, и если бы случилось, что первая атака была неудачна, то непременно атаковать в другой раз и разбить, а без того не возвращаться и отнюдь не отступать».

19 октября ранним утром, когда солнце еще не поднялось над горами, а только окрасило вершины, отряд в составе двух тысяч человек при шести орудиях переправился через Аракс. Русские построились в каре и двинулись вперед. Отряд сопровождала татарская конница, точнее, сейчас бы сказали, что была она азербайджанской, но в 19 веке было принято называть азербайджанцев закавказскими татарами. В таком порядке отряд зашел в тыл персидским войскам. Вел русских проводник, азербайджанец Мурад-хан. При переправе одно из шести орудий утонуло в реке. Котляревский сказал солдатам: «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян, и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно».

Персы появления русского отряда не ожидали и вообще вели себя совершенно беспечно. Рассказывают, что, когда вдали среди белого дня показалась кавалерия Котляревского, Аббас-Мирза сказал сидевшему подле него английскому офицеру: «Вот какой-то хан едет к нам в гости». Англичанин, посмотрев в подзорную трубу, вернул ее принцу и хладнокровно ответил: «Нет, это не хан, а Котляревский».

Петр Котляревский

Другие историки рассказывают, что персидский дозор под командованием капитана Линдсэя и вовсе столкнулся с русскими, что выбирались из прибрежных зарослей лицом к лицу. Не сразу поняв, что это враги, англичанин поспешил в лагерь предупредить начальство. Тем временем русский отряд тройным каре атаковал персидскую конницу и сбросил ее с командной высоты. Внезапное появление русского отряда распространило в персидском лагере всеобщую панику. Когда же началась штыковая атака, персы бежали. Тридцать шесть фальконетов и весь персидский лагерь достались в руки победителям. Аббас-Мирза пытался контратаковать, однако Котляревский предугадал маневр, ударил с фланга при поддержке артиллерии.

Аббас-Мирза отступил и собрал свои отряды в Асландузе, где находилось укрепление, построенное на высокой горе, у реки Дара-Урты. Котляревский дал солдатам днем отдохнуть, а в ночь на 20 октября гренадеры и егеря пошли к позициям персов. Дорогу указывал беглый русский солдат, который успел повоевать в персидской армии. Он привел отряд с той стороны лагеря, где не было пушек. Когда русские подошли к позициям, то по сигналу они молча, без единого звука, атаковали. Получив приказание не щадить никого, кроме самого Аббас-Мирзы, солдаты, страшно ожесточенные, стреляли и кололи штыками всех подряд. Персы кинулись было в Асландузский замок, обнесенный палисадами и окруженный двумя глубокими рвами, но Котляревский с ходу взял его штурмом, не дав гарнизону опомниться. Аббас-Мирза едва успел бежать в Тавриз в сопровождении лишь двадцати человек из своего конвоя. Все возле Асландуза было в буквальном смысле слова завалено телами убитых персов.

Котляревский в рапорте написал, что потери противника составили не менее 1200 погибших. Правда, в реальности их было в девять (!) раз больше. Но он сказал адъютанту донесение не менять: «Напрасно писать — все равно не поверят». В этом бою были убиты все английские инструкторы. Среди них был и майор Чарльз Кристи, тот самый героический разведчик, который прошел через Южный Афганистан за два года до этого. Он пытался удержать подчиненных от бегства, организовать оборону, был тяжело ранен и не захотел сдаваться в плен русским. Раненого английского майора хотели вынести в лазарет, но он ударил ножом офицера, пытавшегося помочь ему встать, отбивался от солдат, в итоге был застрелен казаком. Для Чарльза Кристи этот его последний бой был, видимо, принципиальным. Наверное, он полагал, что тут, на Кавказе, он защищает дальние подступы к Индии. Потому что именно так прошли его последние годы. Он шпионил, пытаясь разобраться, смогут ли русские дойти до берегов Ганга и Инда. И тут, на небольшой речушке в Закавказье, он, вероятно, в последние часы жизни с ужасом осознал, что худшие предположения верны, что русские дойдут, потому что отчаянно храбры и умеют воевать, а Персия им не станет преградой.

Русским войскам в Асландузском сражении достались одиннадцать английских пушек с надписью «От короля над королями — шаху над шахами» и пять знамен. В Казанском соборе, где расположена могила М. И. Кутузова, до революции среди 107 знамен, ставших трофеями Отечественной войны 1812 года, было и два знамени, захваченные при Асландузе и под Ленкоранью отрядом Котляревского, как признание его военного подвига и полководческого гения. Их можно было отличить от множества других, там же находившихся, тем, что на древках вместо орла они имеют распростертую руку. Сам Котляревский говорил друзьям: «Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая в Европе, на берегах Москвы и Сены, а пули галлов и персиян причиняют одинаковые страдания». Он умер в 1851 году, но в Грузинском гренадерском полку, который носил имя генерала Котляревского, на ежедневной перекличке фельдфебель Первой роты Первого батальона называл: «Генерал от инфантерии Петр Степанович Котляревский». Правофланговый рядовой отвечал: «Умер в 1851 году геройской смертью от 40 полученных им ран в сражениях за Царя и Отечество!»