покрутила в руках.

— Что-то не так?

— Нет, я просто подумала о Лиаме, — при упоминании о нём Таро вновь напрягся. — Мне странно думать, что он помог мне, когда на кону стояло самое дорогое, что у него есть — его магия. Неужели желание укрепиться у власти оказалось дороже, чем дар Хэнда?

— Возможно, — Таро сделал полную смятения паузу, — я действительно украл тебя у любящего сердца.

Я в сомнении посмотрела на него.

— Вряд ли. Особенно теперь. В любом случае, спасибо — ответила я, указывая на клинки и пытаясь прогнать размышление о том, что на самом деле подтолкнуло Лиама на такой поступок.

— Только обещай больше не подставлять их к моей шее. Признаться, в прошлый раз мне не понравилась резкая смена твоего настроения.

Мы разговаривали, пока небо не накрыло пестрящее звездное одеяло. Я рассказывала о своих днях в гареме, упустив, правда, при каких именно обстоятельствах оказалась в огненных путах Лиама. На рассвете мы двинулись к Марьянм. Три дня мы скакали, останавливаясь на ночные привалы, чтобы набраться сил для следующего дня в седле. Новая магия вызывала во мне противоречивые чувства. С одной стороны, та часть меня, где вновь загорелся огонь Хэнда была болезненно наполненной. С другой стороны, я чувствовала, что во мне бушует что-то совершенно новое, неконтролируемое, но при этом такое родное. Как будто на самом деле я лишилась, а затем вновь приобрела не дар Хэнда, а именно дар Дэвии.

В дороге мы много шутили и говорили ни о чём. На четвертый день тропа сменилась, и мы зашли в лес. Пустыня осталась позади. Двигаться рысью или галопом оказалось невозможно, и мы медленно продвигались среди ветвей. Зато к вечеру мы дошли до прекрасного водного источника. Таро научил меня очищающему заклятию и я, сорвав по дороге несколько цветов жасмина, смогла приготовить чай. Он отдал мне свой шерстяной плед, и я наслаждалась этим вечером, греясь под треск костра. Смотря на вздымающиеся вверх искры, мне вспоминалось детство. Я подняла руку и поднесла её к огню. Таро подошёл сзади и посмотрел на меня. Кусочек пламени остался в моей ладони. Я подула на него, и искры полетели к Таро, на лету трансформируясь в бабочек. Они кружились вокруг него, и он попытался взять одну из них, усадить к себе на ладонь. Но бабочка вспорхнула и вернулась к костру, сливаясь с ним в единое целое. Я встала на ноги и подошла к Таро. Сердце пропускало удары и, вместо того чтобы ускорить свой бег, намеревалось остановиться в немом изумлении от моего желания. Его темные вьющиеся волосы были мокрыми от купания в ручье. А лиловые глаза на фоне приглушенной темнотой листвы, казалось, принадлежали не человеку, а сказочному персонажу. Я протянула к нему руку, и мои пальцы растворились в его волосах. Зрачки его увеличились, он громко втянул носом воздух, закрывая глаза. Потом аккуратно и нежно он достал мою руку из своих волос и стал целовать её. Каждый палец, каждый ноготок.

Затем взял моё лицо в свои руки и притянул его к себе. Казалось, что он наслаждается каждой секундной этой ласки, растягивая её, удлиняя само время. Его губы, прохладные и влажные, накрыли мои в глубоком и чувственном поцелуе. Огненные бабочки вспорхнули от груди к животу. Он прервал поцелуй, чтобы посмотреть в мои глаза. Но сомнения в них не осталось. Я выбрала тебя, Таро. Сама не знаю как, но ты заменил мне всех. Мою семью, моих братьев, дом, всё это было в одних твоих руках, которыми ты уже сжимал мою талию, притягивая меня всё ближе к себе.

— Арэя, останови меня.

— В языке пустыни отсутствует слово «нет», — прошептала я и вновь слилась с ним в поцелуе.

— Скажи, что ты настоящая, что ты мне не снишься.

— Я с тобой, Таро. И я самое настоящее, что было и есть в твоей жизни.

На этих словах он замер, рассматривая и гладя моё лицо.

— Самое настоящее, — со счастливой улыбкой прошептал он.

Он взял меня на руки и под аккомпанемент по-летнему теплой ночи отнёс в мой походный шатёр.

Утреннее солнце пробивалось сквозь полотно палатки. Сзади, крепко обнимая меня, лежал Таро и мирно сопел, щекоча своим дыханием мою шею. Я попыталась высвободиться.

— Напрасно пытаешься, — сквозь сон пробормотал Таро.

— Ты же знаешь, что мы проспали?

— Угу.

— И что нам теперь придётся обойтись без дневного отдыха?

— Именно.

— А, ну тогда, ладно.

Он поцеловал мою макушку, кончик уха, висок, плечо и край ключицы.

— Ари, я должен тебе кое-что сказать.

— М? — не размыкая губ ответила я.

Он перевернул меня на спину и, облокотившись на локоть, навис надо мной. Его взгляд не был ни веселым, ни счастливым, отчего комок, застрявший у меня в горле, перехватил дыхание.

— Чтобы не произошло в Марьянм, я хочу, чтобы ты знала — всё, что есть во мне сейчас, всё, что произошло сегодня ночью, — это не иллюзия. И кстати, ты обещала продемонстрировать свои пустынные навыки!

Вздох облегчения озарил моё лицо, и я вновь прижалась к нему.

— Я станцую, когда… — вот же надоумило меня пообещать ему танец! — Когда обзаведусь хотя бы танцевальными шароварами.

Таро вновь рассмеялся и сказал:

— Мы пересечем лес к вечеру.

— Уже к вечеру?

— Да. Но я же не сказал к какому именно.

И он накрыл нас с головой одеялом.

ЧАСТЬ III «МАРЬЯНМ»

«Между справедливостью и матерью я выбираю мать»

Альбер Камю

Глава 28 «Страна Дэв»

Мы вышли на главный тракт только спустя три дня. Чем дальше мы продвигались к столице, тем больше меня поражало отличие Марьянм от Турии. Вся местная природа пестрила оттенками зеленого. Вдоль тракта постоянно встречались источники воды: ручьи, озера, небольшие водопады. Участки между длинными одноэтажными домами и дорогой утопали в ярких цветах. Моя родная Турия по сравнению с Марьянм выглядела пожухлой, каменно-холодной и строгой. Встречающиеся нам по дороге женщины были одеты в легкие длинные, развевающиеся на ветру платья всех цветов радуги. Плечи многих были оголены. Их головы часто были украшены косынками, повязками и живыми цветами под цвет платья. Живописные ставни украшали белые стены домов. Деревни перемежевывались с длинными узкими полями, усеянными не только злаками, но и целебными травами.

— Почему здесь такие вытянутые дома? У вас большие семьи?

— И да, и нет, — ответил Таро. — В Марьянм нет семей в привычном для тебя понимании. Здесь живут группами, как правило, состоящими из нескольких поколений. Мы называем