смерть по естественным причинам.

— По естественным причинам, — повторила Елена, вспомнив другую смерть, случившуюся совсем недавно и почти на её глазах. — Случаем, не тромбоз?

— Нет, внезапная остановка сердца. Такое бывает… — Шпеер вздохнул. — Третий вопрос?

— О завещании. Текст мы получили в справочном отделе государевой Общественной палаты, он заверен у нотариуса, подписан госпожой Снигирёвой лично и никаких сомнений не вызывает. Не могло ли там быть какой-то приписки, ещё одного условия, оговорки, сделанной отдельно от общеизвестного текста? Ну, например, она отдала какой-то документ Сокольскому и просила вскрыть в каком-то случае.

— Это вы, сударыня, детективов бритвальдских начитались, — с усмешкой ответил Шпеер. — Это там основные баталии из-за наследства случаются, а у нас обычно всё просто. Была в завещании оговорка, вам она известна — забота о земле, и в частности, об оранжерее. Оговорка не сработала, так душеприказчик не усмотрел, а наследник на всё наплевал… Да и в любом случае, что бы там ни отдавали Сокольскому, всё пошло прахом. Через семь лет после его исчезновения он был признан погибшим. Наследников у великого гляциолога не было, имущество определили как выморочное и продали с торгов, а деньги пустили на благотворительность.

— И всё-таки это нужно проверить, — Лена покачала головой. — Не даёт мне покоя эта история.

Наум Карлович отодвинул чашку, и она поняла, что аудиенция окончена. Поблагодарила, попрощалась и отправилась искать выход из оранжерей. Примерно на пятом повороте её догнал запыхавшийся Михалис.

— Вы отсюда сами не выберетесь, — сказал он сочувственно. — Говорят, одного особо вредного проверяльщика из санитарной инспекции никто не пошёл провожать, так он заблудился.

— И что?

— Так и остался здесь! — Студент округлил глаза. — Кто-то его видел — оброс шерстью, воет по ночам, а питается чипсами, которые ворует у практикантов и служащих.

Выйдя из тропического рая в холодный московский март, Лена вздохнула полной грудью и вытащила коммуникатор. Алекс ответил сразу.

— Ты ещё в университете? — спросил он.

— Вот только вышла. Ну что, есть что-то интересное в записках?

— Кое-что есть, но по делу, пожалуй, ничего. Вечером за ужином обсудим. Ты сейчас домой?

— Наверное, да… — она замялась, потом решительно повторила: — Нет! Сперва свяжусь с Софьей Яковлевной Левинсон.

Глава 10

24 марта 2186 года, продолжение

Старший инспектор Никонов рассматривал письменный стол в кабинете покойного доктора Маркова.

Тело, разумеется, уже отправили в морг, и Никонов искренне надеялся, что над ним трудится патологоанатом. Остался лишь традиционный меловой контур на полу, и, поглядывая на него, инспектор утверждался в мысли, что убийство было спонтанным. Ночной разговор с посетителем, ссора, Марков отворачивается, визитёр хватает со стола нож для бумаг и ударяет в шею… А вот был это нежданный гость или запланированный, надо изучать.

Начал он с ежедневника.

На вчерашний день записей там было немного.

Для начала — встреча в половине одиннадцатого утра в юридической конторе, видимо, по поводу суда с той самой недовольной пациенткой. Затем обед в «Савое» с кем-то, зашифрованным коротким «Кат.». И, наконец, назначенный на половину восьмого вечера визит некоего Адверова Ю.С. вычеркнут, и вычеркнут с раздражением, ручка даже прорвала бумагу.

— Ладно, — пробормотал инспектор. — К адвокатам пошлём Шкуматова, он умеет разговаривать с чернильными душами…

Подчинённые Никонова, числом три, разумеется, принимали участие в расследовании.

Самого обаятельного, Фарида Аббасова, старший инспектор отправил опрашивать вдову.

Самого младшего, Сашу Сазонова — в Гильдию медиков, за официальной и неофициальной информацией о докторе Маркове.

Ну, а Пётр Шкуматов пока был здесь же, в этом странном собрании офисов, которое Верещагин метко обозвал «зоопарком», и снимал показания с остальных арендаторов.

Никонов выглянул в приёмную, где перед компьютером сидела унылая брюнетка в белом халате и раскладывала пасьянс. Пасьянс, судя по всему, не сходился.

— Амина Рахимкуловна? — спросил он без запинки.

— Да-а… — подняла глаза девушка.

— Хотелось бы с вами поговорить.

— Ой, только туда я не пойду! — она вжалась в спинку стула, будто кто-то пытался её силой тащить в кабинет со страшным меловым контуром на полу.

— И не надо, — старший инспектор присел на угол стола. — У меня и вопросов-то совсем не много, в основном про ерунду, про рутину.

— Про рутину? Ну, ладно, спрашивайте… — разрешила брюнетка.

Инспектор сунул руку в карман и сжал записыающий кристалл для активации.

— Расскажите, Амина Рахимкуловна, как проходил вчерашний рабочий день? Во сколько начался приём, кто приходил, где можно записи посмотреть?

— Да ну что вы, просто Амина, — она кокетливо поправила волосы. — Приём вчера был с двенадцати до семи. Ну, это по расписанию, но Владимир Юрьевич заранее меня предупредил, чтобы между часом и тремя я никого не записывала, у него важная встреча.

— Ага, понятно. Амина, а где и с кем встреча, не знаете?

— Да этого только кошки бродячие не знают, да ещё жена законная! — презрительно скривилась девушка. — Катька Лиховцева, секретарша у алибистов, они уже месяца два хороводятся. Ну, это же вам, наверное, неинтересно?

Слегка подивившись такому названию конторы по созданию алиби, Глеб Никонов сделал лицо попроще.

— Ну что вы, Амина, мне интересно всё, что вы рассказыаете!

— Да? Ну, тогда так. «Алиби» сюда въехало пять месяцев назад, и Катька сразу стала хвостом вертеть перед всеми мужчинами, кто тут работает. Каблучищи, юбка с носовой платок размером, ногти длинные… Сама-то, конечно, говорила, что это образ такой, она, якобы, оперативник там у них. Оперативник! — рассказчица фыркнула. — Ну вот, а месяца три назад… ну да, вскоре после того, как Перелом года отпраздновали, я вечером и увидела, как она с Владимиром Юрьевичем в экипаж садится.

— Погодите, а как же Алла Маркова? Она ведь здесь работала, разве нет?

— Алла здесь только числилась! То есть, может быть, когда-то и работала, но только я тут уже третий год, а её видела раз шесть или семь. На праздниках, мы Перелом года все вместе отмечали, и на Белтайн, поскольку у Владимира Юрьевича как раз тридцатого апреля день рождения, а просто так, без повода — ни разу.

— Ну, хорошо, обедал он с этой самой Екатериной, это я понял. А на приёме кто из пациентов был, вы помните?

Разумеется, Амина помнила. Несмотря на не самые приятные манеры, помощница из неё, видимо, была неплохая: она сумела назвать не только время посещения и фамилию пациентки, но и проблему, с которой та пришла к Маркову. Она открыла в компьютере список посетительниц с именами и адресами, передала на печатающее устройство и с победным видом подала старшему инспектору.

На половину восьмого никто записан не был, в расписании стоял пробел. Глеб