Вот и сейчас, прекрасно зная ее отношение к кентаврам, пригласил их пройти во дворец и отведать то, что имелось в доме. К счастью, они, сославшись на отсутствие времени, попросили как можно скорее собираться в дорогу. А чтобы он понимал, что промедление смерти подобно, подали ему шарф Лидии. Увидев предмет одежды дочери, царь, не раздумывая принял приглашение и приказал немедленно седлать коней. Происходящее вызвало у Деянира недоумение. Она никак не могла понять, что общего может быть у кентавров и ее дочери, нежной, как цветок тюльпана в горах. Пока женщина тупо соображал, чтобы это значило, отряд всадников стремительно скрылся за поворотом…

Аби понимал, сейчас он, в окружении кентавров, несется навстречу своей судьбе. В том, что этот визит в корне изменит его жизнь, ничуть не сомневалась.

Краем глаза успел заметить, как от быстрой езды зеленая повязка, поддерживающая густые седые волосы гонца, сползла со лба, и человек ясно рассмотрел там довольно странную татуировку. Подобной обычно отмечали высший командный состав в войске кентавров. Что говорило только об одном — за ним послали непростого кентавра. Скорее всего, прибывший в его дворец полу человек-полулошадь принадлежит роду воинов, которые некогда осмелились выступить в борьбу с самим Зевсом. Само по себе это было довольно странным.

Кентавры подобного ранга довольно редко опускались до уровня простых смертных, пусть даже это будет правитель страны. У них были другие цели и задачи. Но еще более удивляло то, что он, скажем мягко, находился на «посылках» у разбойника Фрола. Это сильно настораживало. В какую же историю попала его девочка, что кентавры решились прийти в царский дворец!.. Аби внутренне сжался, стало безумно страшно. «Только бы она была жива, только была бы жива», — как заклинание повторял Аби. Неизвестность пугала.

Внезапно гость прервал игру в молчанку:

— Не скрою, меня никто не уполномочивал объяснять истинную причину столь внезапного появления. Моя задача заключается лишь в одном — привести тебя к Фролу. Считай, что я возвращаю тебе долг, который должен был отдать Эоле.

Аби удивленно вскинул брови. Это имя ему ничего не говорило.

— И не делай вид, что ты ничего не помнишь! — раздраженно крикнул кентавр, — ни за что не поверю!

— Но я и, правда, ничего не помню, — немного растерянно промолвил Аби, — кто эта женщина и какое она имеет ко мне отношение!

— Ты еще глупей, чем кажешься, — захохотал посланец. — Я не предполагал, что среди твоего племени есть такие идиоты!

— Чем хаять меня, — вконец обиделся Аби, — ты бы лучше рассказал, как тебе помогла Эола, которую ты называешь почему-то моей женой! В Писидии младенец знает — супругу мою величают Деянирой!

— Какой же ты все-таки недоумок! — громко заржал старый вояка, — глаза бы мои тебя не видели! Слушай внимательно и не перебивай! Много лет назад ты привез из Солнечной долины невероятно красивую женщину, обладавшую всеми добродетелями. Ее невзлюбила твоя матушка, но зато обожал весь народ. Молодая царица никогда не оставалась в стороне от бед, всегда спешила на помощь обиженным. А однажды от верной гибели спасла мою жену, мою дорогую Ефросинию!

Кентавр внимательно посмотрел в глаза своему спутнику и вздрогнул, по всей видимости, увидев то, что совершенно не ожидал. На его лице явственно читался ужас. По всей видимости, желая отвлечься, кентавр начал свой рассказ:

— Итак, в тот день, когда происходили события, царица Эола отправилась за покупками на базар. Она всегда эта делала сама, желая уберечь тебя от яда. К тому же, подобным образом проверяла цены на базаре и честность торговцев.

На этом месте собеседник вдруг замолчал и надолго погрузился в себя.

Аби несколько раз нетерпеливо кашлянул, желая прервать затянувшуюся паузу.

— Так о чем это я? — вздрогнул от неожиданного звука рассказчик, — ах, о своей женушке. В тот злополучный день она также отправилась на рынок. Обычно это делал я, кобылка моя ожидала ребеночка. Надо же было такой беде случиться — подвернул в горах ногу и совсем не мог стать на копыто. Словом, остался дома, а любимая моя в город пошла. По всей видимости, торговцы в тот день белены объелись и дурманом закусили. Кому из них в голову первым пришло, назвать мою Ефросиньюшку воровкой, я так и не узнал. Да и скажи, пожалуйста, зачем кентавру сандалии?

И хотя ситуация не располагала к смеху, Аби все же не сумел удержаться от улыбки, представив себе лошадь в обувке. На его счастье, собеседник не обратил на это никакого внимания и продолжил:

— Ничего не подозревающая Ефросиния подошла к прилавку и стала прицениваться к капусте, как на нее набросились со всех сторон и давай бить цепями да забрасывать камнями. Не будь она тяжела, затоптала бы обидчиков, а тут очень за плод волновалась. Люди загнали ее до полусмерти, набросили повод и потащили в центр площади, где хотели забить кнутами.

Измученная Ефросиния на подламывающихся ногах с трудом брела, подгоняемая ударами кнута. Неизвестно, чем дело бы закончилось, кабы бы не Эола. Молодая женщина, воспользовавшись своим правом госпожи, вступилась за несчастную. Не побоялась разъяренной толпы, встала на защиту и увела во дворец. Растревоженный базар долго не мог успокоиться: как такое может быть, царица воровку спрятала! Особенно отчаянные грозились дворец подпалить.

Только Эола никого не слушала. Собственноручно омыла раны, пошептала что-то, отчего Ефросинье стало гораздо легче, успокоила и уложила отдыхать в удобном стойле. Толпа меж тем не отходила от дворца и требовала немедленно выдать кентаврису. Немного погодя, царица вышла и спросила у наиболее активного горлана: кто видел, как она украла сандалии? Тот смешался, и показал на стоявшего рядом с ним купца. Тот в свою очередь указал на другого. В результате выяснилось, никто и ничего не видел. В том числе и торговец, у кого эти самые сандалии исчезли. Народ был явно растерян.

Царица вынесла решение отрезать язык у купца за несправедливый наговор, а всем, кто избивал бедную жену дать столько ударов палкой, сколько перед этим получила Ефросиния. Приговор был жесток, но справедлив. Палачи тут же привели его в исполнение и никакие уговоры и слезы не заставили сжалиться госпожу. Кровь титанов взыграла в ее жилах и она хотела только одного — чтобы каждый обидчик испытал то, что испытала беременная кентаврисса.

Царица не оставляла Ефросинию своим вниманием до самых родов. Очень боялась, что нанесенные побои не дадут родить здорового ребенка. А когда пришло время, сама роды принимала. И радовалась, какой красавчик родился!

— Вам, если помнишь, боги не дали потомства, — произнес задумчиво Грей, — кстати, не знаешь почему?

Аби несколько растерялся от заданного вопроса. Во-первых, он забыл о том, что имел когда-то жену, которая находилась в родстве с небожителями, а, во-вторых, у него есть дочь и этим все сказано. Он только было открыл рот высказать все это, как вдруг кентавр без всякого перехода заявил довольно резко: