И это стало поводом для разговора с Эдмондом. Мне было интересно, почему Эдмонд любит этого мужчину и почему Бомон его ненавидит. Некоторое время я подозревала, что Бомон сам в него влюблен, я неоднократно наблюдала такое среди пиратов, даже если они это отрицали и выдавали за чистую дружбу.

Но и на это Бомон был просто не способен, за всю жизнь у него даже мыслей таких не возникало, которые смогли бы кого-либо удивить, все в нем было предсказуемо. Этим, моя дорогая Флоренс, он отличался от твоего отца. Копаль был мужчиной, от которого не знаешь, чего ожидать. Конечно же, тебе нравилась эта его черта, потому что впервые в твоей жизни в этой семье ты была застрахована от неожиданностей. Но, к сожалению, у тебя была еще и я, твоя мать. Я начала гадать, что могло бы послужить причиной, и самой приятной для меня версией стала та, что Эдмонд спас кому-то из семьи жизнь, и Бомон был ему очень обязан. Это обычное дело, когда человек ненавидит своего благодетеля, я это знаю по себе. Поэтому я прошу тебя не рассматривать мой подарок как благодеяние, а только как возмещение за упущения с моей стороны как матери.

Так что я искала возможности поговорить с Эдмондом. Я ждала, что он будет неловко смотреть вниз и избегать моего взгляда, но я ошиблась. Он смотрел мне прямо в лицо черными глазами, сияющими, как море безлунной ночью.

Затем он спросил меня своим нежным голосом, почему я за ним постоянно наблюдаю. Мне стало стыдно, я почувствовала себя ужасно старой и, что самое главное, глупой женщиной, я не знала, как все ему объяснить.

Издалека мое поведение казалось мне уместным — платонический идеал настоящего Эроса, — но теперь, когда я стояла перед ним так близко, что его запах одурманивал меня, пока он смотрел мне в глаза, я совсем растерялась. Что за самообман! Эта предположительно чистая любовь настойчиво требовала крайне непристойного воплощения. Мне хотелось раствориться в этом обворожительном запахе ванили, дыма и мяты, который исходил от его кожи. И чем дольше я вдыхала его аромат, тем отчетливее распознавала вишневое цветение и цибетин. Что за неотразимое сочетание! Я потеряла голову! Я надеюсь, моя любимая Флоренс, что твое прежнее отвращение к парфюмам с возрастом прошло и уступило место интересу, который соответствует твоему происхождению.

Эдмонд улыбнулся мне и посмотрел на меня так внимательно и беззаветно, как он смотрел на свою ваниль, что в некоторой степени вернуло мне самообладание.

— Это опасно — привлекать к себе внимание такой умной и красивой женщины, — сказал он на безупречном французском языке и снова обезоружил меня.

Опасно, о да! Мне это нравилось. И почему я вбила себе в голову, что этот молодой человек должен быть покорным только потому, что он раб?

— Итак, чего вы от меня хотите? — спросил он, и я не знала, что ответить, у меня в голове были только глупые слова наподобие: «Я хотела бы стать твоей ванилью».

Он подошел ко мне поближе, и его аромат окончательно меня опьянил. Он протянул ко мне свои руки, и я ни секунды не колебалась, не огляделась, не проверила, смотрит ли на нас кто-нибудь, и, даже если бы это была ты, моя дорогая, я бы сделала это. Я вложила свои ладони в его. Они были грубыми, все в мозолях, его кожа была сухой и шелушащейся. И с первой же минуты, как только наши пальцы соприкоснулись, мы будто стали единым целым, его пульс стал моим, мое сердцебиение стало его собственным, я дышала через него, а он — через меня.

Моя дорогая Флоренс, я от всей души тебе желаю, чтобы ты испытала что-то подобное со своим мужем, а если нет, тебе необходимо сделать все, чтобы найти человека, который будет твоей второй половиной, с которым ты будешь чувствовать себя целостной. Мне нужно сделать маленький перерыв, я отвыкла так долго держать в руке перо.

Куромзи в Японии называют растущее в горных частях страны, очень распространенное здесь бензойное дерево, Lindera Sericea L. Из этого серо-белого блестящего дерева с приятным ароматом путем дистилляции в Японии получают эфирное масло темно-желтого цвета.

Паула проснулась оттого, что у нее чесалось все тело. Укусы муравьев на руках, на шее, на лице и в зоне декольте за ночь распухли и ужасно зудели. «Если бы у меня был напильник, я бы с удовольствием поскребла им по коже», — подумала она, мечтая хотя бы о кусочке шероховатой ткани.

Расчесанные участки кожи начали кровоточить, и она попыталась прийти в себя: «Прекрати немедленно, если это в условиях влажной жары воспалится, ты можешь умереть!»

Но ее кожа пылала, ей нужно было что-то делать. Она встала и чуть было не упала, потому что у нее очень дрожали колени. Следовало понюхать ванильное масло, чтобы успокоиться.

— Привет! — крикнул Вильнев с улицы.

Паула посмотрела на себя, полуголую, с расчесанной кожей. «Уже абсолютно все равно», — подумала она, открутила пробку, вдохнула аромат, как одержимая, и с удовлетворением заметила, как хорошо знакомый запах пробудил в ней тепло, отчего ей стало очень хорошо.

Вильнев вошел, посмотрел на Паулу и покачал головой.

— Вам нужно прилечь в кровать.

Паула снова закрыла бутылочку.

— Во-первых, здесь нет кровати, а во-вторых, я хорошо себя чувствую, нам нужно отправляться в путь. Как малыш? — В тот момент, когда она спрашивала о мальчике, она что-то почувствовала в груди, и ей стало ясно, что она не выдержит, если ребенок умрет.

— Очевидно, вы муравьям понравились больше, чем он. Его состояние удовлетворительное. Но вам нужно следить за стерильностью этих открытых ран и перевязывать их.

Паула пожала плечами. Она знала, что он прав, но также знала и то, что у Вильнева немного бинтов в аптечке, и это было бы просто расточительство — тратить их на такие неглубокие раны.

— Если бы мы нашли алоэ, я накапала бы на раны сок, и все сразу прошло бы. А до тех пор я обработаю пораженные места маслом чайного дерева.

— Нам нужно остаться здесь и подождать, может, носильщики изменят свое решение и вернутся, а тем временем ваши раны заживут.

— Я не думаю, что это хорошая идея. — Из-за спины Вильнева появился бородатый Мортен.

Вильнев повернулся к нему.

— Но без носильщиков мы не можем идти дальше.

— Они не вернутся. — Нориа отодвинула Мортена в сторону и зашла в палатку с малышом на руках.

Паула впервые посмотрела на него с внутренним спокойствием, без тех сумбурных чувств, которые овладевали ею вчера. Мальчик оглядел палатку своими большими глазами. Паула подошла ближе к Нориа.

У ребенка было четко очерченное овальное лицо с красивым ртом в форме сердца, который светился на черном как вороново крыло лице светло-розовым цветом, словно цветы японской вишни. Крошечные пальчики были сжаты в маленькие кулачки и дрожали возле его лица.

— Хотя путь к цели намного короче, чем назад, без носильщиков нам будет нелегко, — сказала Нориа и вложила большой палец в крошечный кулачок малыша. — И, несмотря на это, нам лучше сразу же отправиться в путь. Я не знаю, что начнется в деревне, если там узнают, что мы нарушили фади.