– Есть! Вы, я вижу, сегодня не в форме. Так о чем мыговорили?

Томми твердо ответил:

– О том, что с Блетчли все в полном порядке.

– Разумеется, разумеется. Я вот подумал... Я в самом делеслышал одну забавную историю, связанную с ним... Тогда-то я не придал ейзначения...

Но тут, к досаде Томми, подошли двое других игроков.Вчетвером они вернулись в здание клуба и пропустили по стаканчику. Потом Хейдоквзглянул на часы и сказал, что им с Медоузом пора двигаться. Томми еще раньшепринял приглашение капитан-лейтенанта поужинать у него.

«Приют контрабандистов», как всегда, сиял флотской чистотой.За столом с проворством профессионального официанта прислуживал престарелыйслуга. Такое обслуживание можно встретить разве что в лондонском ресторане,отпустил Томми хозяину комплимент, как только они остались с глазу на глаз.

– Да, мне повезло с Эпплдором, – сказал Хейдок.

– Как вы его раздобыли?

– Пришел по объявлению, вообразите. Представил отличныерекомендации, был явно на голову выше, чем любой другой из отозвавшихся, изапросил на редкость умеренное жалованье. Я нанял его не колеблясь.

Томми рассмеялся.

– Да, война лишила нас самого лучшего ресторанногообслуживания. Почти все хорошие официанты были иностранцами. Видно, это занятиене в английском характере.

– Тут требуется раболепие. А кланяться и шаркать ножкой не вхарактере нашего английского бульдога.

На веранде за чашкой кофе Томми тактично поинтересовался:

– А что вы собирались мне рассказать на площадке? Какую-тозабавную историю в связи с Блетчли?

– Сейчас попробую припомнить... Ого! Заметили? Световыесигналы с моря. Где мой телескоп?

Томми опять вздохнул. Не везет! Капитан-лейтенант Хейдокзаторопился в дом, возвратился с подзорной трубой и принялся обшаривать глазамигоризонт, попутно описывая систему вражеской сигнализации, направляемой вопределенные точки побережья, – это бесспорный факт, только у негодоказательств нет. Затем он нарисовал мрачную картину предстоящего в ближайшембудущем вражеского вторжения.

– Негодная организация, никакого взаимодействия. Вы самичлен добровольной береговой охраны, Медоуз, вам не надо рассказывать, что извсего этого получается. Под началом такого человека, как старик Эндрюс...

И пошло-поехало по накатанной дорожке. Это была главнаяобида капитан-лейтенанта Хейдока: командиром надо было поставить его, и он былтвердо намерен во что бы то ни стало выжить полковника Эндрюса с этого поста.

Он еще продолжал распространяться все на ту же тему, когдаслуга вынес на веранду поднос с виски и ликерами.

– ...и среди нас по-прежнему кишмя кишат шпионы... гниль всепроела. Так было и в ту войну – парикмахеры, официанты...

Томми, откинувшись на спинку кресла, мельком взглянул напрофиль Эпплдора, хлопотавшего у стола, и подумал: «Официанты? Гм. Этот типгораздо больше похож на какого-нибудь Макса или Морица, чем на Эпплдора...»

А что, почему бы нет? Он, правда, безупречно говоритпо-английски, но мало ли немцев владеют английским языком? Выучились за годыработы в ресторанах. И внешность у него подходящая. Белобрысый, голубоглазый...Их часто выдает форма черепа... да, форма головы... Где Томми видел недавнотакую голову?..

Хейдок как раз в это время негодовал:

– И все эти дурацкие формы, которые требуется заполнять!Никуда не годится, Медоуз. Бессмысленные вопросы...

– Верно, – подхватил Томми. – Ваша фамилия? Поставьтегалочку: Икс или Игрек?

Раздался звон упавшего графина – Эпплдор, безупречныйвиночерпий, оступился, и струя creme de menthe[61] пролилась Томми на руку иманжету.

Слуга, запинаясь, пробормотал:

– Прошу прощения, сэр.

Хейдок рассвирепел:

– Это что такое? Растяпа! Безобразие!

Его и без того румяная физиономия побагровела от барскогогнева. Томми подумал: «А еще говорят, в армии глотку дерут. Армии до флотадалеко».

Хейдок продолжал изрыгать потоки брани. Эпплдор рассыпался визвинениях. Томми почувствовал неловкость. И вдруг, словно по волшебству,ярость капитан-лейтенанта как рукой сняло, и он с прежней сердечностью позвал:

– Пойдемте, провожу вас в ванную, попробуете смыть. Ончертовски липкий, этот crиme de menthe. He повезло.

Томми последовал за хозяином в дом и был препровожден вроскошную ванную комнату, оснащенную всевозможными новейшими приспособлениями.Он принялся смывать липкий сладкий ликер. Капитан-лейтенант из-за двери спальнивыразил сожаление:

– Не сдержался, прошу меня простить. Бедняга Эпплдор, он знает,я иной раз сгоряча нашумлю больше, чем следовало бы.

Томми повернулся от раковины к полотенцу. Он не заметил, чтоуронил при этом на пол кусок мыла, наступил на него и, чувствуя, что теряетравновесие, широко взмахнул руками. Словно балетный танцор, он проехался понатертому линолеуму, одной рукой ударил по правому крану над ванной, другойстукнул по дверце шкафчика – такая размашистая жестикуляция возможна только,когда падаешь. Нога его подлетела в воздух и пнула в крайнюю доску обшивкиванны.

И тут, как в представлении фокусника, ванна повернуласьвокруг скрытой оси набок, и глазам Томми представилось затемненное углубление встене. Что находится в этом углублении, ему было совершенно ясно. Там стоялрадиопередатчик.

Голос за дверью смолк. Капитан-лейтенант появился на порогеванной комнаты. В голове у Томми вдруг будто щелкнул выключатель, и все всталона свои места.

Слеп он, что ли, был до этой минуты? Это румяное,благодушное лицо англичанина-спортсмена было просто маской. Как он мог сразу неувидеть за ней то, что в нем выражалось на самом деле, – надменную брюзгливостьпрусского[62] офицера? Конечно, ему помог эпизод с пролитым ликером. Онвспомнил, как однажды при нем прусский юнкер[63] нагло орал на подчиненного. Иточно так же капитан-лейтенант Хейдок орал сегодня на своего нечаяннопровинившегося слугу.