– Моя подруга по жизни, – разведчик представил её жителю Темиртау. – Ты пока тусуйся. Смотри, сколько красивых девушек. Выбери симпатичную, прикажу ей тебя любить. Сам займусь блондинкой, с хорошей фигуркой, внешне деловой и серьезной. Ну, той в коктейльном платье, кареглазой. Видишь, она меня взглядом сверлит. Видно, переспать хочет. Горячая штучка!

– Матвей Александрович, – начала Шпагина, – тут такое дело…

– Дело – просто дрянь. За моей спиной шустришь? Что за кавказец? – внешне сохраняя напускную любезность, угрожающе тихо произнес Алехин.

– Мы с Чудовым не хотели вас втягивать, когда спланировали привлечение Литвиновой к обеспечению безопасности Степана.

– ЧТО? Вы установили с ней агентурные отношения?

– Не совсем агентурные. Неофициальные. Понимаете?

– Больше, чем ты. Наркотой шантажировали?

– Да, воспользовались материалами наркоконтроля.

– Материалы изъять у них официально и уничтожить – я проверю через свои каналы. Всё, что от Ксении будешь узнавать, докладывай мне в реальном времени. Еще один прокол с твоей стороны, и попрощаешься с оперработой. Если Чудов попытается на тебя влиять, скажешь.

– Поняла. Простите меня.

– Бог простит. Как пообщалась со Шмутко?

– Удачно. Выбит из колеи, в растерянности, испугался. Будет искать выход из ситуации. В общем, как мы и предполагали.

– Ну-ну!

Ветерану, побывавшему на тысяче (или более?) вернисажей и приемов, не понравились грузинские «шедевры». Вновь обретенные часы показывали 20.00 – пора двигаться к директорскому кабинету. Здесь находился Шмутко с представительным мужчиной в бабочке и золотой цепочкой, вившейся от петельки в лацкане к нагрудному карману пиджака. Видимо, там прятался не менее золотой хронометр, возможно, даже с боем и усложнениями. В общем, Адвокат с большой буквы, с высокой категорией гонораров.

– Матвей Александрович, как я рада, что нашли время заглянуть, – любезно встретила гостя директриса. – Господа, вам повезло: нас посетил господин Алехин – мастер человеческих душ и владыка финансов.

Во время обмена любезностями заглянул архитектор и поманил хозяйку. Пожилая Ольга Валентиновна энергично, не по годам, поспешила выйти: «Ждет важный спонсор!» Заодно увлекла адвоката из кабинета, обещая познакомить с прибывшим президентом строительной компании, остро нуждающейся в дорогостоящих юридических услугах.

– Что скажете? – перешел к делу разведчик, враз утратив приветливость.

– Вы о чем? – растеряно осведомился Шмутко.

– О четырех миллионах, естественно. Готовы расплатиться? Да, не оглядывайтесь вы. Ваш бесценный адвокат с его диктофоном здесь не появится, пока мы не закончим.

– Это вымогательство! У вас нет доказательств!

– Желаете в камере посидеть-подумать? Зря! Вам 66, не курите, излишнего веса нет, то есть ожидаемая продолжительность жизни лет 75. С другой стороны, у вас вторая форма диабета и слабое сердце, значит, в тюрьме проживете максимум года три-четыре против десяти на свободе. По статье 201 часть 2 вам светит минимум восемь, по каждому эпизоду. За решеткой даже до условно-досрочного освобождения не дотянете. Слово геронтолога.

– Вы геронтолог?

– Наполовину: продлевать жизнь не умею, зато могу сокращать.

– У меня нет таких денег, – уперся Шмутко.

– Правильный подход, деловой. Какие есть?

– Тысяч двести-триста наскребу. Не больше.

– А вилла под Ларнакой? На Кипре рынок недвижимости припал из-за кризиса, но миллион-другой за неё дадут. Кстати, ваш кипрский вид на жительство мы аннулируем за день.

– Откуда…

– Земельный участок в Московской области тянет еще на пятерку. Плюс ваша доля в банке «Кипрский кредит» стоит по сегодняшним котировкам двушечку. Имею полный список ваших активов. Будете дальше торговаться?

– Может, есть иной путь? – ожидаемо сменил пластинку объект шантажа.

– Куда?

– К взаимопониманию.

– Есть: откровенное сотрудничество со следствием.

– «Чистосердечное признание – кратчайший путь на Колыму». Прямо как в сталинские времена.

– Глубокие познания, гражданин Шмутко! Скажу по секрету: вы у меня не единственный кандидат для отправки на Колыму. Вот если бы помогли проложить путь на далекий полуостров для других коррупционеров, тогда ваше личное положение улучшилось бы. Радикально. Улавливаете?

– Еще бы! Кто конкретно вас интересует?

– Слова не мальчика, но мужа! А то: «Денег нет». Информация – те же дензнаки. Утром в 09.00 жду вас в Минфине, будете некоторое время трудиться на благо Родины. Вы же там занимались бюджетом военного ведомства, знаете, что к чему. И без ошибок – при попытке соскочить вас арестуют. У нас санкция с самого верха, – Матвей картинно указал пальцем в потолок. – Вот бумага напишите, что хотите помочь Родине в обмен на прощение ваших прегрешений. Поставьте подпись. Дата не нужна.

– Но как же…

– По результатам вашей работы я приму справедливое решение. На апелляцию не рассчитывайте. Вы свободны. До завтра.

– Сволочь, – выходя, беззвучно произнес Шмутко, – какая же ты сволочь, Алехин!

Вообще такое случалось каждые 6–7 месяцев, но Хекса никак не могла привыкнуть к гормональным переменам, предвещающим овуляцию яйцеклеток. Сука волновалась, часто мочилась, постоянно вылизывала кровавые выделения. Собака ни разу не беременела и, тем более, не щенилась, однако природа подсказывала, что скоро предстоит с любопытством и возбуждением воспринимать внимание кобелей. Потом захочется отводить в сторону хвост, давая им возможность понюхать, а то и лизнуть резко набухшую петлю. Затем, когда выделения приобретут янтарный цвет, может быть даже…

Нет, четвероногие не мечтают о сексе, у них просто обостряется инстинкт продолжения рода. Смер также чувствовал, что подруга вступает в интересный период. По прежнему опыту знал, что ему ничего не светит, поскольку на самые важные дни её течки хозяева отвезут кобеля на московскую квартиру, чтобы избежать спаривания. На сей раз риджбек ошибался, но это мало что меняло: вязка все равно не произойдет – утром хозяин заберет суку в Москву. Ведь Анна съезжает от мужа и делит имущество, включая собак.

Матвей проснулся ровно в пять по часам, но, по разумению Хексы, на пару минут раньше. Она почувствовала, как изменилась частота дыхания, напряглись ранее расслабленные мышцы: у человека закончился быстрый сон, тело готовилось к пробуждению. Коль он встает в такую рань, значит, уезжает. Куда, сука не знала – никогда не бывала в столице. Предстояло узнать, как пахнет и звучит мегаполис, какие в нем обитают люди и животные.

Бросив «мерседес» на обочине, Алехин надвинул капюшон куртки и медленно обошел сквер, опираясь на купленную в Питере антикварную трость. Особого волнения не чувствовал: предстоящее являлось привычным элементом прежней оперработы. Зато Хекса возбудилась, переполняемая массивом информации о новом месте. Наконец, обогнули последний угол, и хозяин отстегнул поводок от ошейника: «Рядом, девочка». Собака изучала основание когда-то стоявшей здесь скульптурной группы «Пионерки», многократно помеченное псами микрорайона. Дверь подъезда неподалеку открылась, и на улицу выпорхнуло невиданное прежде крохотное создание в яркой жилетке. «Во, невидаль городская – удивилась риджбек, – кобелек, вроде. Ишь, как пахуче брызнул на кустик. Пойду, занюхаю».