И вот сейчас – именно такой человек и мог дать добрый совет Спиро. Хотя Спиро понимал, что дон Винченцо будет сильно недоволен. Но он рассчитывал на дружбу с его сыновьями, потому что семья для дона Винченцо – святое.

Итак, Спиро засунул пистолет за ремень и вышел из квартиры.

Спустился вниз, вышел на улицу. Стемнело уже, народа не так много – но есть. И какие-то отморозки у его Феррари!

– Эй!

Вскрыть пытаются…

– Эй, а ну пошли!

Спиро побежал к ним – и они как то нехотя побежали. Он наткнулся на какого-то мужика, налетел на него, с проклятьем оттолкнул…

– Пошли отсюда! Моя машина!

Эти негодяи – точно пытались машину угнать – перестали делать то что они делали, и пошли по улице, но почему-то пошли, а не побежали. Совсем обнаглели. Спиро попытался догнать их, но почему то – ему казалось, что он бежал, изо всех сил бежал, даже дышал так тяжело, запыхался, а машина не становилась ближе. Потом он устал и запыхался настолько, что ноги перестали его держать, и он упал.

Рядом остановилась машина, и кто-то громко сказал

– Ты чего, дружище? Вся ночь впереди, а ты уже набрался так…

Его с двух сторон подхватили под руки, и начали усаживать в машину.

…

Спиро осознал, что происходит, только когда они куда-то приехали и его вытащили из машины, держа под руки с обеих сторон.

Была ночь. Здесь было тихо – но на горизонте – неугасимым заревом тлел огромный, никогда не спящий Милан. Они были на какой-то взлетной полосе одного из бесчисленного множества аэропортов в окрестностях Милана, которые никогда не простаивали, как не простаивали маленькие швейцарские аэропорты как в светлой памяти восьмидесятых, когда американцы еще не задолбали всех своей открытостью.

На темном горизонте появилась маленькая звездочка, она быстро приближалась – чтобы превратиться, в конце концов, в свистящий моторами небольшой бизнес-джет. Никакие документы не оформлялись, бизнес-джет развернулся, готовясь к немедленному взлету, открылась дверь. Спиро потащили к двери

– Вы что творите? – проорал он, стараясь перекричать шум моторов – я Спиро Леши. Мой отец всех ваших родственников на мясо пустит!

– Рот закрой!

…

– Василий сказал, он живым нужен. Если он по пути из самолета вылетит, ты следом полетишь. Все понял?

Спиро втащили в маленький, с салоном всего на несколько мест самолет и закрыли дверь

– Ну, с Богом.

И Спиро понял, что его отдали сербам…

Мне надо было следить за Василием. Не отрываться от него по возможности. И даже не потому, что мне поручил Йованич – скорее потому что так есть шанс его остановить в самом начале, если он все же решит натворить дел. Это доброе дело… остановить человека, пока он не натворил дел. И я его выполнял. Как мог.

Но Василий, судя по всему, и не собирался творить – вообще, он был до ужаса спокоен, настолько спокоен, что мне было не по себе. Спокоен как человек, который все для себя уже давно решил и никто в мире не способен сбить его с пути. Но я не мог его спросить, что он задумал, я вообще в этом доме был чужой. Потому я мог просто быть настороже.

И был.

Я так и не уехал от Василия. Остался у него в доме на всю ночь, чтобы утром ехать в город и звонить в министерство. Думаю, если он сейчас ничего не натворит – то и потом у нас будет какое-то время. Конечно, если это видео останется единственным, и у подонка, что его выложил – не окажется еще одного.

Сербы поставили большой чайник с водой на огонь, оттуда постоянно отливали кипяток и подливали воды. Кипятком заваривали кофе и пили. Я пил вместе со всеми, хотя у меня уже глаза на лоб лезли от количества выпитого кофе.

Потом принесли какой-то музыкальный инструмент, подобный гуслям. И я пел вместе со всеми под него, каждое второе слово не понимая. Пел печальные, протяжные песни…

Кстати, вы знаете, что у сербов веселых народных песен нет?

Есть современная стилизация под народные – это пресловутый турбофолк, под который сейчас половина Белграда танцует. Но они современные, это именно что стилизация. В прошлом таких песен не было.

Кто-то пихнул меня в бок

– Нравятся песни, русский?!

– Да

– Давай, выпьем.

На серба зашикали со всех сторон. Пить не стали.

И все же – какая страшная судьба у этого народа…

И какое чудо, что этот народ еще сохранил способность улыбаться…

По-хорошему – всем было бы лучше, если бы сербы и поляки поменялись землями. Поляки подальше от нас, а сербы – наоборот, поближе. И все были бы счастливы.

Включая даже османов.

Кстати, вы знаете, что после раздела Польши только одна страна так и не признала исчезновения Польши с политической карты мира? И этой страной была… Османская Империя. Здорово, правда?

Та самая Роксолана, о которой фильм сняли – была дочерью мелкопоместного польского дворянина. Но это знают многие, а как насчет того, что ее сын, которого она усадила на трон – оказался слабаком и алкоголиком и немало сделал для ослабления Османской Империи?

Снова кофе. Крыша поедет…

…

Ночь продолжалась. Это была одна из самых длинных ночей в моей жизни.

Я был в каком-то полузабытии – где-то между сном и явью. Кофе не давало мне уснуть, а смертельная усталость – бодрствовать.

Но в какой —то просвет своего сознания я понял, что сербы уже не сидят на месте, не поют. Они собираются.

Вошел Василий. У него был автомат

– Собирайся – сказал он – с нами поедешь…

…

Ну, вот и что делать? Вы бы что – сделали?

В кармане телефон, на одной из кнопок – сигнал тревоги. Нажать – и жандармерия выдвинется в район.

Только вот… а это не предательство, нет? А как – нет? Оно и есть. А я человек еще того, старого воспитания. Не из тех, кто с детства, с молоком матери всосал одну из истин нового века: вовремя предать, значит, предвидеть.

Б…

А как быть с долгом? С долгом каждого правильного мента: если увидел, что преступление совершается или вот-вот совершится – не проходи мимо.

Вот они сейчас выедут на набережную, достанут стволы и…

Стоп!

Какая набережная, там сербы.

Ну, хорошо. А если мы едем, скажем, в район границы. Там – встанут на сербской стороне, достанут автоматы и…

И что, они будут так уж сильно неправы?

А что – правы? А что будет, если каждый в ответ на убийство будет покупать ствол и идти мстить – это что будет? С обществом, со страной? Это не страна уже будет – как зверинец какой-то беспредельный.