Условия же были относительно нормальными. Не допускать беспредела в отношении связистов, которые прибывают со своим оборудованием. Кормить-поить и обихаживать персонал (включая, между прочим, охрану радиостанции), предоставляя им служебные и жилые помещения. Вносить некую, относительно небольшую плату в Центр Связи. Она была необременительной и определялась возможностями конкретного руководителя. Не лезть во внутренние дела связистов и не использовать радиосвязь в военных целях. То есть небольшие станции типа всяких там «уоки-токи» можете применять как угодно, а вот дальняя связь – только для мирного общения.

Вот этот пункт не устроил многих. Были наезды на связистов, и даже станции захватывали. В том числе вооружённым путем, безжалостно расстреливая немногочисленную охрану.

Ответ во всех случаях был один – данное территориальное образование немедленно отключалось от связи. А через некоторое время «внезапно» переставала функционировать захваченная аппаратура… у нас тоже не дураки всё это прорабатывали. Более того, в данную местность прекращалась поставка любых лекарственных средств – даже обычная «зелёнка» становилась внезапно дефицитной. И топливные наливники тоже обходили данный район стороной. Да и торговые караваны (по странному совпадению, надо думать) завозили уже не такой полный перечень товаров. Так что неразумный князек вдруг оказывался в неприятной пустоте. Нет связи, топлива, лекарств… да много чего больше не имелось!

Переговоры никто не вёл – даже на контакт не шли. Единственный выход – принести голову данного дурака и всех тех, кто ему в выполнении столь пагубного замысла содействовал. Тогда и посмотрим. Исключений не было ни для кого.

Кое-кто упирался долго – и в эти места постепенно переставали ездить даже самые жадные торговцы. И неважно, на чём там этот лопух сидел – издержки сразу же возникали у всех, кто это эмбарго нарушал. Связь, она может очень многое.

На желающих повоевать ополчались сразу все, кто с нами дружил либо сотрудничал – технари не жалели средств и ресурсов. Да и с кем воевать-то? Центр Связи – это название, а не географические координаты. Попробуй сначала отыскать… радиоволны не оставляют следов на земле.

С нами лучше и выгоднее дружить. Мы не захватчики, нам не надобно чужого – своё бы сберечь! Но вот наезжать на нас непозволительно никому! Вообще никому. Ни при каких условиях.

Аналогичное правило действовало не только в отношении связистов – не «поднимали хвост» и на электриков. Не рисковали задевать тех, кто занимался добычей и переработкой топлива. Я уж молчу про тех, кто делал лекарства! Про эту категорию производителей вообще мало кто толком осведомлён… Слухи есть. Но кто же сейчас верит всем слухам!

Начавшееся совещание продолжалось недолго – всем и так было понятно, что делать. Конкретные указания Демидыч уже сформулировал, дальше – работа соответствующих подразделений.

А у меня из головы всё никак не выходил наш разговор с особистом. Разумеется, подтащить к бункеру пару десятков бочек с тем же пирогелем можно. Закатить внутрь, залить в вентиляцию – и хорош! Никакая зараза наружу через огонь не выйдет.

Но вот блокнот подрывника. Он смущал меня очень сильно. Буйной фантазией покойник явно не обладал, все записи там делались исключительно по делу, и на отвлечённые темы он там ничего не фантазировал. В который уже раз сижу и перелистываю странички. Наши электронщики, которых Витька соответствующим образом озадачил, даже притащили мне ноутбук с установленной программой-переводчиком. По нонешним-то временам – дефицит!

Итак, что мы знаем об этом сапёре? Норберт Говард, тридцать четыре года. Специалист второго класса, общий стаж службы – одиннадцать лет. Три года работы по специальности – это видно из записей. Педант, он все важные события отображал в блокноте. Собственно, блокнот представлял собой толстенький ежедневник, где Норберт аккуратно фиксировал такие вещи. Стало быть, бывший пехотинец стал сапёром уже в бункере – по причине отсутствия там настоящего специалиста. Об этом свидетельствует соответствующая запись. Так и написано – приступил к изучению новой специальности. Далее перерыв почти на три месяца. Видать, учился мужик, особого повода для записей не имелось.

На поверхность он поднялся через год – во всяком случае, об этом можно сделать вывод из записей. «I received a task to lay mines in some places…»[12] – то есть его озадачили ставить мины. Где именно – непонятно, но это сейчас не главное.

А интерес представляет следующая строка: «Mines of Russian production were used for laying. There were standard pressure mines. 14 mines and four hand grenades totally, Russian ones as well»[13]. То есть четырнадцать нажимных мин (скорее всего, нечто вроде «прощай моя нога» – ПМН) и четыре ручные гранаты. Однако что же он ими прикрывал? Немалый в общем-то кусочек местности получается.

Листая ежедневник, я научился выделять для себя нужные записи – отпала необходимость переводить всё подряд. В немалой степени этому поспособствовала педантичность автора – он выраспылитьделял таковые рамкой. Надо полагать, чтобы самому было проще их находить. Впрочем, не исключаю, что он периодически обращался к ним чисто для того, чтобы лишний раз убедиться в правильности принятого решения. Сработало же тогда, не подорвался… Неопытность, что поделаешь!

Так, останавливаясь и делая выписки из некоторых интересных заметок, я добрался до нужной страницы. «A very unordinary task! I've never ever faced statement of a question! I've got to complete a very interesting task ahead – to destroy the container and loose its contents in ambient air. I have to do this as well as carefully so any part of the product would not lose…»[14]

Вот оно – то, о чём я говорил Витьке. Разрушить взрывом контейнер и распылить в воздухе ту дрянь, которая там находится.

В обыкновенном учебнике взрывного дела такого готового решения нет. Разрушить или разломать – это сколько угодно, а вот при этом ещё и распылить. Нестандартная задачка. И решить её, опираясь только на учебники, нереально. Рвани обычный тротил – и взрыв не только разнесёт в клочья любой контейнер, но и высокотемпературной вспышкой попросту сожжёт и испарит его содержимое. Какая-то часть дряни в воздух всё же попадёт, но какая?

И спец добросовестно её решал. Уходил глубоко в лес, чтобы взрывы не были особо слышны, и экспериментировал. Но удача ему пока не улыбалась. Судя по записям, он сильно комплексовал по этому поводу, да и руководство периодически ему об этом напоминало. Но на решение вопроса это влияло мало.