* * *

«Что-то милиция не очень спешит, – подумала Котова, глядя на часы. – И это означает, что мне, наверное, надо самой начать, как называется на сухом милицейском языке, оперативно-следственные мероприятия».

Она обратилась к любопытно-испуганной соседке и первым делом выяснила, что зовут ее Полина Афанасьевна. А немного погодя Лариса уже знала, что сестра Полины Афанасьевны болеет и нуждается в ее постоянных посещениях. Этот визит произошел и сегодня, ехать к сестре довольно далеко, а трамваи ходят плохо, маршрутками же Полина Афанасьевна не пользуется, потому что дорого. Соседка отсутствовала почти целый день, а вернулась домой незадолго до того, как в свою квартиру пришла Маша, чтобы проведать Татьяну. И в связи с этим Полина Афанасьевна не могла видеть никого, кто входил в квартиру Маши в течение дня. Не видела она никого из чужих, незнакомых людей в подъезде ни вчера, ни позавчера. В общем, эффект опроса соседей можно было назвать нулевым.

Сама Маша была в шоке и ничего не могла добавить к тому, что уже сказала: да, открыла дверь своим ключом, зашла и увидела уже хладный труп подруги.

Лариса, не прикасаясь к телу, осмотрела его. По опыту, какой у нее уже был после нескольких лет занятий частным сыском, она могла с большой долей уверенности сказать, что смерть наступила в результате удушения. Ни огнестрельных, ни колотых ран на теле видно не было.

Собственно, это было все, что Лариса могла сделать, и она это сделала. Прибывшая милиция принялась задавать обычные в таких случаях вопросы, и для Ларисы ничего нового эти вопросы не прояснили. Один из милиционеров начал допрос Маши, другой записывал показания Ларисы и соседки, третий осматривал квартиру. Еще один человек занимался экспертной работой – выискивал отпечатки пальцев, сделал снимки, осматривал стоявшую на столе чашку с остатками кофе.

Заплаканная Маша сообщила милиционерам, куда Татьяна спрятала деньги. Оперативники залезли в шкаф и после его осмотра покачали головами: денег там не оказалось. И, само собой, это означало то, что их забрал с собой убийца Татьяны. Вполне вероятно, что он знал о том, где они лежали.

Все эти мысли выстроились в голове Ларисы в тот момент, когда единственная женщина из опергруппы, примостившись за столом, шмыгая носом и недовольно поправляя то свою одежду, то прическу, то листок бумаги, с мрачным видом заносила в протокол все, что милиция увидела на месте происшествия.

Вскоре приехала мать Маши, и общение явно оживилось.

– Да не она это, ну вы посмотрите на нее, она и мухи не обидит! Совсем, что ли, уже не разбираетесь в людях?! – накинулась женщина на милиционеров, апеллируя пронзительным материнским взглядом то к одному, то к другому. – А ты чего молчишь, не скажешь? Зачем пускала ее сюда? Господи, господи! Мать и так больная, а ты еще ей такие подарочки преподносишь!.. Да она у меня скромная девчонка, она вообще боится всего на свете, а вы подозреваете ее в убийстве!.. Не нужно было вообще с этим связываться со всем, если видишь, что подруга ненадежная, не надо ее пускать! Она, наверное, и мужиков сюда приводила, ведь так? Ну скажи, правда приводила?

– А в самом деле, приводила она сюда кого-нибудь? – воспользовавшись поворотом разговора, спросила Лариса.

– Что вы, я же вам говорю, что у нас была полная конспирация! – сквозь рыдания говорила Маша. – Какие мужики, что вы?

– Приводила, приводила, – убежденно заявила мать, яростно обмахиваясь газетой. – И вот чем это все кончилось. С бандитами, наверное, встречалась, вот они ее и кокнули. Бедная, бедная… Такой бы только жить и жить. Господи, господи… Слушай, а кто она такая вообще? Вместе работаете? Я так и думала. Я давно говорила… Увольняться тебе нужно с этой работы, я всегда говорила. Тетя Лида обещала тебя пристроить, а ты сама пошла, вот тебе, пожалуйста, и результат! – продолжала свою нервно-обличительную речь мать.

Вскоре явился Роман Батурин, вызванный Ларисой, немедленно высказавший пожелание стать адвокатом Марии Кудрявцевой. Мама подозрительно посмотрела на него, но предложение приняла.

После того как милиция завершила свою работу, все поехали в отделение. Роман Батурин, сориентировавшийся в ситуации, с сияющим видом направился к Абакумову, где изложил факты – тело Татьяны найдено, умерла она явно не три дня назад, а несколько часов назад, в это время ее муж Виктор находился в СИЗО, а следовательно, не имел физической возможности совершить это преступление.

– Надо выпускать! – торжествующе подвел итог Батурин. – Я выступаю с официальным ходатайством об освобождении.

– Выступайте, – хмуро согласился Абакумов. – Только подождем результаты экспертизы. Она точно скажет, когда наступила смерть.

– На положении моего клиента это никак не отразится. Поэтому считаю освобождение его вопросом, требующим немедленного разрешения.

Лариса время провела в размышлениях в дальнем углу двора отделения милиции. Она сидела там на скамейке, курила, не обращая внимания на милиционеров, сновавших туда-сюда, и думала.

Ее версия подтвердилась, и это, конечно, успех. Но, как выяснилось, только половина дела. Сейчас найден труп, это уже гораздо серьезнее, чем неясные предположения неугомонной пенсионерки, теткиной соседки. Совершено очевидное убийство, и его нужно раскрывать. Лариса уже с головой влезла в это дело, чтобы так просто остановиться на полпути.

И очень многое подсказывало ей, что главные действующие лица в этой драме еще не появились перед ней, что они еще просто неизвестны. В самом деле, время было потрачено на отработку версий Кравченко и Вельчинского, версий, возникших на основе показаний Маши, которая – теперь стало ясно – откровенно врала.

«Вот ведь чертова негодница! – в сердцах подумала Лариса, и тут же сам собой возник контраргумент. – Она, по сути дела, стала жертвой обстоятельств. Конечно, из-за своей слабохарактерности, но это не меняет дела».

Итак, главные действующие лица или, может быть, одно какое-то лицо еще не появились на сцене. Кто это – оно или они? Лариса могла об этом пока только догадываться. Одно было ясно – тот, кто убил Татьяну, был в курсе ее планов по самоисчезновению и имел мотивы для ее устранения.

* * *

Виктор Прошаков испытывал сложные чувства. Когда торжествующий Роман Батурин объявил ему о том, что он свободен, Виктор сначала не поверил, а потом, разумеется, очень обрадовался. О смерти жены ему сообщили немного позже, когда его пригласил зайти к себе следователь Абакумов. Именно ему предоставил это право адвокат Батурин, посчитавший, что плохую весть должен принести кто угодно, только не он, защитник интересов подследственного.

Виктор понял в общих чертах, что произошло, только после разговора с Абакумовым и уточнений, сделанных Ларисой и Романом. Опустив голову, он долго сидел в одной позе, не произнося ни слова и не реагируя ни на что.

– Кто бы это мог сделать, нет никаких версий? – наконец спросил Абакумов.

– Я же вам говорил еще тогда, когда вы обвиняли меня: не знаю, – поднял глаза Прошаков. – Сказал про тех, кто по приметам совпадал. Их же проверили, надеюсь?..