Он грустно кивнул.

— Она встретила очень богатого итальянского аристократа, который пообещал ей весь мир. Вместо этого он сделал ей ребенка, а потом бросил и вернулся домой… к жене. Сделав это признание, Лайза стала плакать. Клялась, что получила хороший урок и стала другим человеком. Да простит меня Господь, я поверил ей… — Эрик проглотил комок в горле и обнял Бриджит еще крепче. — Видимо, Лайзе передалась непоседливость родителей. Через три недели после рождения Ноэль сестра заявила, что ей не хватит терпения быть матерью и вести скромную, непритязательную жизнь, как это делаю я. Короче говоря, ей стало скучно, поэтому она решила уехать из Англии и отправиться в заграничное путешествие. Когда я напомнил сестре о Ноэль, она пожала плечами, повторила, что не желает возиться с ребенком, что она ничего не понимает в воспитании детей и не желает понимать. Предложила мне самому растить Ноэль, а если у меня не хватит средств, то отдать девочку какой-нибудь бездетной женщине, желающей иметь собственного ребенка. Лайза прямо сказала, что ей все равно, кто будет заниматься Ноэль, лишь бы это не пришлось делать ей самой.

И тут я столкнулся с ужасной действительностью, которой упорно не хотел признавать: сестра, которую я воспитывал с детства, оказалась дрянной женщиной с пустым сердцем и мелкой душонкой. Я чуть не сошел с ума. Рычал так, что дрожали стены, в щепки разнес спальню Лайзы, грозил посадить под замок, пока она не опомнится. Едва не избил ее… Господи, прости, я искренне считал, что способен на это. Но ничто не помогло. Когда Ноэль исполнилось полтора месяца, меня вызвали в Лондон по неотложному делу. Я отсутствовал всего ночь. Когда вернулся, Лайза исчезла, оставив грудного ребенка на попечение слуг, которые сбежали, как только я вошел в дверь.

— Один бог знает, что она им наговорила! — гневно бросила Бриджит.

Эрик пожал плечами.

— Какая разница? Я не могу осуждать их. Они несколько недель слышали мои разъяренные вопли и плач Лайзы. Ей не стоило труда убедить слуг, что я сошел с ума. А поскольку я не собирался оправдываться, пришлось их уволить. Они тут же удрали. Через несколько часов в Фаррингтоне осталась одна Ноэль. Я положил ее вещи в фаэтон и отвез девочку к Гонеремам, самым достойным людям из всех, кого я знал. Не помню, что я сказал, когда сунул им ребенка. Кажется, что Лайза испугалась меня и убежала. Они были слишком ошеломлены моим заявлением, чтобы отказаться взять Ноэль. Я вернулся в Фаррингтон с намерением никогда не выходить из него.

Эрика сотрясла дрожь, признание давалось ему нелегко. И Бриджит понимала, что, наверное, она единственный человек, которому он впервые за много лет открывает свою душу.

— Я сделал именно то, от чего отговаривал Лайзу: отказался от Ноэль. Но в моей душе не осталось ни любви, ни нежности. Ничего, кроме горечи и негодования. Что я мог? Воспитать из нее вторую Лайзу? Повторить прежние ошибки? — Он покачал головой. — Нет. Ни за что… Спустя три месяца до меня дошла весть, что Лайза простудилась и умерла. Я ничего не почувствовал. Как будто она умерла давно… и я вместе с ней. — Эрик невесело хмыкнул. — Ирония судьбы заключалась в том, что неотложное дело, из-за которого меня вызвали в Лондон, было известием от моих поверенных. Одна из моих спекуляций принесла баснословную прибыль. Я не только вернул свое состояние, но и приумножил его. Если бы Лайза подождала еще один день, она снова стала бы богатой женщиной, и у Ноэль была бы мать.

— Да, но какая мать? — с жаром спросила Бриджит. — Которая дважды бросила собственного ребенка? Эрик, подумай, что ты говоришь! Ты решил отдать Ноэль совсем по другой причине, чем она. В тебе не было эгоизма. Ты изнывал от боли и думал, что не можешь дать Ноэль то, в чем она нуждается. Лайза же была не просто эгоисткой, но холодной и бессердечной дрянью. Она решила порвать все связи с новорожденным ребенком ради того, чтобы вести праздную и веселую жизнь. Как ты можешь сравнивать?

Бриджит замолчала и мысленно обратилась к Богу с мольбой помочь ей переубедить мужа. Только затем она продолжила:

— Эрик, ты сказал, что я ошиблась и что если бы я знала, кто ты такой, то чувствовала себя совсем по-другому. Так вот, я не ошиблась и других чувств не испытываю. Не ты виноват в том, что у Лайзы такой характер, — она родилась с ним. Твой единственный грех в том, что ты любил ее. Ты обрек себя на адские мучения, которых не заслужил, и лишил себя единственного настоящего сокровища, которое создала Лайза.

— Ноэль, — кивнул Эрик. Морщины вокруг его рта слегка разгладились. — Она еще та штучка, верно?

— Единственная и неповторимая. Я знаю это, да и ты тоже. Если не считать внешнего сходства, она похожа на Лайзу, как день на ночь. Ноэль чувствительна и энергична, полна жизни и смеха. И любви. Она изнывает от желания любить и быть любимой. Эрик, ей нужен отец. Человек, который сможет по-настоящему полюбить ее. Ты нужен ей. А она нужна тебе. — Бриджит нежно коснулась его губ. — Прошлое осталось позади, а будущее может стать поистине замечательным.

— Бриджит… — Дыхание Эрика согревало ее кожу. — Ты почти заставила меня поверить в существование чудес.

— Они существуют. Надо только позволить им случиться.

Фаррингтон поймал ладонь Бриджит и прижал ее к губам.

— Ты не знаешь себе цены…

Бриджит посмотрела на мужа и вдруг поняла, что в конечном счете Лайза проиграла. Ибо в глазах Эрика воскресло то, что сама Бриджит считала умершим пять лет назад. Надежда!

— Я люблю тебя, — прошептала она, неведомо как догадавшись, что обязана повторить эти слова.

Эрик шумно выдохнул и положил дрожащую ладонь на руку Бриджит.

— Ты говорила, что наша связь была для тебя дороже всего на свете, — голосом, хриплым от чувств, произнес он. — Мне она дорога не меньше.

Бриджит подарила ему трепетную улыбку.

— Значит, это не просто похоть?

— Вовсе не похоть. Любовь. Я люблю тебя, Бриджит. Люблю так, что не могу высказать. Я и не знал, что такое возможно. — На его лице отразилось глубокое чувство, эхом отдавшееся в сердце Бриджит. — Господи, как я испугался, когда ты заболела! До сегодняшней ночи лихорадка никак не хотела отступать. Она продолжалась три дня, ты теряла сознание и начинала бредить, будто находишься на небесах.

— Я и находилась на небесах. Потому что ты был рядом.

На виске Эрика запульсировала жилка.

— Я был вне себя. Ходил из угла в угол. Ругался. Даже молился. — Его пальцы сжали кисть Бриджит. — Я только что нашел тебя. И не мог… нет, не имел права потерять.

— Не потеряешь. — Бриджит хотелось кричать от радости. — Никогда!

— Даже Ноэль встревожилась, а ты знаешь, что она ничего не боится. В первую ночь ей приснился кошмар. Она видела во сне, что ты умерла. Девочка так плакала, что я едва успокоил ее. Она ужасно любит тебя…

— Ты ходил к ней? — У Бриджит расширились зрачки. — Когда она проснулась, ты ходил ее утешать?

— Да.