не будем.

Она лежала молча, потом сказала.

— Ты не подумай. Я просто боюсь спать одна… Я не рассказывала никому. Мне было… было пятнадцать, когда они пришли. Прямо в наш дом. Погромщики, разгромили весь посольский квартал. Отца парализовали чем-то, слугу убили. Они…

Самира замолчала, я услышал нотки слёз в её голосе.

— Если тяжело вспоминать — лучше не рассказывай. Не травмируй себя снова. Давай будем спать.

— Именно тогда у меня проснулся навык. Я очень громко закричала, и они… отстали, я убежала. Мне страшно. Тут всё как будто напоминает это. По настроению, не знаю, по тревожности.

— Не бойся. Ты не одна.

Она заворочалась и поцеловала меня в плечо.

— Спасибо. Если я попрошу себя обнять — ты откажешь?

— Мне очень хотелось бы тебя обнять, но это будет очень опасно. Мне тоже очень сложно сдерживаться. А надо.

— Значит… я тебе нравлюсь?

Вопрос, на который очень сложно отвечать, поэтому я ответил честно:

— Ты голая, блин! Ты лежишь в полуметре от меня голая! И красивая. Я не был бы мужчиной, если бы ты мне не нравилась. Но…

— Я старше? Тебе стрёмно из-за этого?

— Да брось, всего пять лет! Я про другое.

— Алла. Я понимаю, я ей обещала. Она моя подруга. Прости, некорректный вопрос. Спокойной ночи.

Она отвернулась и замолчала. Мне удалось уснуть — но, конечно, не сразу.

Впрочем, выспаться не удалось. Мы проснулись от шума за окном. Звон разбитого стекла, где-то далеко — гул не то полицейских, не то чьих-то ещё сирен. А следом, буквально через пару минут — в дверь яростно застучали.

— Откройте! Это я, Янко!

Самира ловко подхватила с пола предметы гардероба, принялась одеваться. Я открыл дверь. Наш спутник вбежал в комнату с ошалелым видом, зажимаю рану на плече.

— Скорее. В городе бунтуют, революция, судя по всему. Северные ворота сорвали. Погромы против дворян. Полиция уже на их стороне. Сейчас к аэропорту толпа идёт. Надо валить. На сборы — две минуты.

Оделись быстро, вещи покидали в чемоданы — благо, опыт подсказывал нам обоим, что разбрасывать вещи по номеру не стоит. Из номеров уже бежал народ. Вытащили из-под кровати груз, подхватили — я одной рукой и Янко второй, здоровой.

— Сильно ранен?

— Да, блин, сильно! На вылет, кость цела, но больно руку поднять. Потом подлатаешь, если долетим.

— Долетим? Куда мы? — спросила Самира на ходу. — Как мы доберёмся до аэропорта? И билет же только на послезавтра…

— И представляю, какая там жесть творится сейчас.

— Я машину угнал, — ответил Янко. — Сзади, за гостиницей.

По проспекту, зажатому между двух стен и тянущемуся от центра до аэропорта и морского порта, двигалась толпа — несколько сотен человек. Её край был всего в двух сотнях метров от нас. Нас прикрывала группа военных, слышались выстрелы, летели бутылки с зажигательной смесью.

Кинули груз на заднее сиденье, туда же прыгнул Янко.

— Ведите сами… Там два проводка соединить.

Я прыгнул на водительское. Как заводить взломанные машины я из без него представлял, без труда щёлкнул искрой под двум проводам, торчащим из-под руля.

— Говори — куда?

— В порт! Там договоримся.

Выехал, развернулся, рванул по газам. Хоть я уже и сдавал на права, вёл всё ещё слегка неуверенно — в каждом новом мире что-то немного отличается. То переключение скоростей отличается, то педали поменяны местами. Я не говорю про разницу в дорожных знаках — хотя это, как ни странно, запоминается быстрее всего. Очень скоро мы встали в четырёхрядную пробку из автомобилей, спешащих в сторону порта. Пробка двигалась медленно, машины гудели, кто-то не выдерживал, выходил и бежал вперёд.

— Нет, так мы не успеем. Пошли! — рявкнул с заднего сиденья Янко.

— Нет уж, — покачал я головой. Придётся…

За то, что я сделал после — мне слегка стыдно. Это был один из моих пунктиков — не нарушать правила дорожного движения и то, что продиктовано общепринятой безопасностью. Достаточно пары попаданий в аварии, чтобы это запомнить. Но в данный момент вариантов не было. Я крутанул руль, перемахнул через бордюр и поехал по тротуару. Где-то раздался полицейский свисток, но я не обращал внимания — пёр вперёд, гудком разгоняя редких прохожих.

— Теперь направо! Порт там, — скомандовал Янко.

Но направо не получилось — мы были не одни такие умные. Перед перекрёстком на тротуаре стоял с десяток машин, и к первой из них уже бежали полицейские.

— Ты же говорил, что полиция под бунтовщиками.

— Хрен разберёшься. Но теперь точно пешком.

Мы бросили машину, вытащили коробку с сумками, потащили. Полицейские на нас так и не взглянули, потому что их внимание привлекло нечто другое.

До порта оставалось меньше полкилометра, и дорога туда была, на удивление, свободнее — всего несколько легковушек и фур. Стены «периметра» в этом месте образовывали букву «Т», и на углу стояла башня, откуда раздались выстрелы — сначала одиночные, потом очередями. Позади раздались крики. Полицейские тут же засели за машинами и открыли огонь не то по башне, не то по тому, что было за ней.

Я кинул ящик на землю, схватил Самиру, грубовато повалил на землю. Стрельба прекращалась недолго, я услышал крик Янко:

— Пошли-пошли!

Подхватили ящик, сумки — возможно, не все — побежали дальше, укрывшись за киоском автобусной остановки.

Толпа, которая шла по проспекту, тем временем уже добралась до конца пробки. Люди окружили последние машины в ряду и принялись их расшатывать. Кто-то запрыгнул на капот, кто-то в маске целился булыжником в полицейского. Я вспомнил, где видел такие же резкие, отрывистые движения — у похожей толпы английских ультрасов, с которыми дрался в первый день появления в этом мире.

— Зомбяки… — проговорила Самира. — Они явно зазомбированы.

На этих словах нас заметили. Нас разделяло метров пятьдесят, но я чётко услышал:

— Бей двориков! Имперцев бей!

Человек десять побежали к нам. Неясно, почему они решили, что мы — дворики. По нам это было невозможно определить, ни по одежде, ни по расовой принадлежности. Политические движения порой принимают весьма уродливый облик, и местные социалисты, судя по всему, в тот момент были готовы признать своими классовыми врагами любого странно одетого гражданина, уносящего ноги от них.

Полицейские, ещё недавно досматривающие машины, просто отошли в сторону, не желая вмешиваться. Я достал ствол, хотя почувствовал, что он уже не особо поможет: недавняя стрельба, похоже, толпу вовсе не тревожила.

— Закройте уши, — скомандовала Самира.

Она сделала пару шагов в сторону толпы, до которой оставалось всего шагов тридцать. А затем раздался её крик. Уши тут же заложило, казалось, из них сейчас польётся кровь. Крик заставил инстинктивно прижаться к земле, зажмуриться, лишь бы отключить все органы чувств. Продолжалось всё секунд пять, не больше, и я не сразу понял, что она больше не кричит — тонкий звук оставался звенеть в ушах. Толпа рассыпалась, попадала на землю, кто-то уже поднимался, но выглядел контуженным и обескураженным. Неужели крик помогал освободиться от зомбирующего воздействия? Либо же не было никакого зомби-воздействия, и он просто словно перезапускал мозг, перегружая органы чувств. Я не знал принципа, да и это было уже не важно — важно, что это помогло задержать наших преследователей.

Я услышал приглушённый голос Янко?

— Хватай, идём.

Долгие пятьсот метров мы тащили коробку до ворот. Там нас тормознула охрана порта.

— Нам запрещено отправлять эвакуирующихся! — сказал парень в зелёно-чёрной форме.

— Мы подданные Империи, — сказала Самира. — Подпоручики при исполнении. Это очень важный груз. Пропустите.

Охрана хмыкнула.

— Это вы кричали?

— Я.

— Крикните ещё раз?

— Попытаюсь… второй раз так быстро не выйдет.

Нас пропустили, мы бросили груз у входа.

— Пойду поищу транспорт, — сказал Янко. — Стойте здесь.

Он пошёл в сторону пристаней.

— Отойдём дальше? — предложил я. — Зачем стоять у ворот?

— Нет, — твёрдо сказала Самира. — Я хочу… хочу взглянуть страху в лицо.

Прошла минута, другая. В порт заехала пара фур и автобус, разгрузившийся чуть поодаль — из него вынырнули основательные мужчины арабской и европейской внешности, кто в пиджаках, кто в домашнем, большинство были с жёнами и детьми.

— Дипломатов вывозят… — услышал я голос охранников. — Всё, Иван, закрывай ворота.

— Армия… где, мать его, армия! — выругался, по-видимому, Иван.

Новая волна толпы — с непрочищенными ещё криком Самиры мозгами — уже мчалась по дороге до порта. Толпа была не такой большой, видимо, основная масса направилась после перекрёстка в аэропорт. Но в руках я заметил арматуру, бейсбольные биты, палки. Охранники встали наизготовку, и вдруг до меня донёсся звук выстрела. Стоящий в паре метров от меня парень упал навзничь, я инстинктивно упал влево,