— Вчера мы с ним случайно наткнулись друг на друга, а во время разговора он упомянул лошадок и вспомнил, что я в них прекрасно разбираюсь, вот я и согласился высказать свое мнение. — Удивление Хоксуэлла сменилось досадой. — А с какой стати я вообще пустился в объяснения? Черт, с тобой же мы дружим, верно? А это значит, не такой уж я разборчивый. По мне, так что один осел, что другой, большой разницы нет.

Упоминание о лошадях возбудило любопытство Каслфорда. Не обратив внимания на вспышку Хоксуэлла, он встал.

— Эта пара в конюшне? — И, не дожидаясь ответа, направился к двери. Может быть, ему все-таки удастся повеселиться сегодня днем.

— Проклятие, он идет, — пробормотал Хоксуэлл.

Каслфорд глянул во двор таверны, где как раз спешивался Латам, отвернулся и погладил по морде одного из двух только что купленных им огромных белых жеребцов. Они и в самом деле оказались великолепными и стоили каждого фунта из уплаченной за них весьма солидной суммы.

— Если ты действительно так дорожишь своей дружбой с этим мерзавцем, хотя я и не понимаю почему, скажи ему, что угрожал мне физической расправой, если я их куплю, но я тебя не послушал. Я тебя не выдам.

Хоксуэлл тяжело вздохнул.

— Я понимаю, что между вами давно нет ничего общего и вы больше не друзья, но злить его специально… Латам а вот и вы! Боюсь, мы с вами опоздали.

Латам подошел. Каслфорд едва кивнул ему. Латам увидел лошадей, побагровел и кинул на Хоксуэлла обвиняющий взгляд.

— Хоксуэлл случайно заметил меня, когда мы с владельцем ударили по рукам, — сказал Каслфорд. — Я тоже читаю объявления в «Таймс», Латам. Ты мог бы догадаться, что когда речь идет о таких конях, у тебя непременно появятся соперники.

Латам внимательно посмотрел на лошадей. Стоя в стороне, Хоксуэлл не мог видеть, что сделал Каслфорд, но выражение лица Латама мгновенно изменилось, став угрожающим, он возмущенно фыркнул и посмотрел на Каслфорда с неприкрытой ненавистью. Но в следующий же миг он успокоился и принял дружелюбный вид, улыбнувшись Хоксуэллу.

— Видимо, мне следовало шевелиться быстрее. Но уж если кто-то должен был их у меня перехватить, то с таким же успехом это может быть и Тристан.

Фу, какая гадость. Испортил радость от победы, пусть и не всю, а только частично.

— Пойдемте выпьем эля, — предложил Латам. — Сегодня так жарко, что и пинты не хватит.

Сердитый взгляд Хоксуэлла заставил Каслфорда неохотно присоединиться к ним, и все трое направились в таверну.

Думая, что все обернулось далеко не так, как задумывалось, Каслфорд в блаженном бессилии сидел в таверне.

Сказать, что следующие десять минут они светски беседовали, значит, оказать этому разговору слишком много чести. Когда Латам обрушил свою фальшивую любезность на Каслфорда, тому потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

— В последнее время о тебе очень много говорят, Тристан.

— Латам, я уже предупреждал, чтобы ты не называл меня по имени. Этого не делает больше никто, даже Хоксуэлл, разве только тогда, когда мы с ним совершенно пьяны.

— Или оба в бешенстве, — со смехом добавил Хоксуэлл. — Но хоть сплетню-то вы услышат и интересную, Латам? Я часто пропускаю самое забавное, потому что я его друг.

— Говорят, он нашел где-то на юге железную руду вдобавок к своим шахтам на севере. — Латам внимательно смотрел на Каслфорда, Дожидаясь его реакции.

— О, это слух старый, — разочарованно протянул Хоксуэлл. — Значит, теперь железная руда, вот как?

— Ничего я не, находил, ни руды, ни чего другого.

— Говорят, это произошло совсем недавно, на новообретенной земле.

— Ты же знаешь, как болтают эти старые сплетники, Латам. Эксперты установили, что на логе нет никаких залежей железной руды. — Каслфорд очень постарался, чтобы в голосе прозвучала скука.

Поговорив еще немного, Хоксуэлл извинился и распрощался. Каслфорд встал и хотел последовать за ним.

— Это земля моего отца? — требовательно спросил Латам, пронзив его подозрительным взглядом. — Это твое открытие совершено на подаренном им владении? Что-то я не припомню, чтобы ты недавно приобретал еще какие-нибудь земли.

— Ты понятия не имеешь, что я приобретаю и когда. Хватит прислушиваться к каждой сплетне в клубах, Латам.

Латам прищурился.

— Уж очень ты выглядишь самодовольным, милый Тристан. Будь оно все проклято, я не ошибся, так?

— Это не самодовольство, это скука, милый Джером. Образцы добродетели всегда казались мне утомительными, в особенности когда на самом деле они вероломные насильники.

— Проклятие, это ты стал занудливым! И зудишь про тот случай во Франции просто из зависти! Никто не обращается за советами о положении дел в королевстве к тебе.

— Они уже знают, что я могу посоветовать. Сделайте так, чтобы люди не голодали, и все будет хорошо. Это такая простая и надежная мысль, что даже самые примитивные люди в состоянии уловить ее логику. Но мы в очередной раз сделали так, чтобы люди смотрели, как умирают с голоду их дети, а теперь рассчитываем, что они при этом будут мирно радоваться. Если у тебя в самом деле есть хоть какое-то влияние, обрати его на эту безнравственность, и я, возможно, перестану считать тебя законченным мерзавцем.

— Я вот думаю, что, пожалуй, стоит обратить его на безнравственность печально знаменитого герцога Каслфорда. Сделаю-ка я тебя в моем следующем эссе публичным символом порока просто для развлечения.

— Да, пожалуйста. Это будет самый лучший драгоценный камень в моей короне.

— Вот ты смеешься, а ведь ты любишь власть, как и любой другой человек. Но ты перестанешь острить, если я тебя так разрисую, что от тебя отвернутся все приличные люди. — Латам воодушевился, находя свою угрозу с каждым словом все привлекательнее.

Каслфорд уперся ладонями в стол и подался вперед, так, чтобы этот болван понял: в его словах нет ни капли юмора.

— Делай что хочешь. Но прежде чем ты развяжешь войну со мной, вспомни, что цитадель добродетели, выстроенная из соломы, может легко сгореть дотла.

Решительно закончив разговор, Каслфорд пошел во двор, чтобы распорядиться насчет доставки новой пары лошадей в свою конюшню. Латам потащился следом.

— О, я совсем забыл сказать, что виделся вчера с прелестной миссис Джойс, — бросил он, уже сев в седло. — Нанес ей визит, и мы предались воспоминаниям о прежних временах. Я напомнил ей, какой милой кокеткой она тогда была. Трудно поверить, правда? С тех пор она здорово научилась скрывать эту сторону своего характера.

Каслфорд не остановился и ничего не ответил этой скотине. Он не покажет ему гнев, вызванный этим прощальным выстрелом и мыслью о том, что Латам нагло заявился к Дафне. А она его приняла.

Кто-то должен проткнуть этот раздувшийся самодовольный пузырь, решил Каслфорд. И как удачно, что у герцога Каслфорда в последнее время появилось множество ничем не занятых часов и ему требуется хорошенько поразвлечься.