Следующая поездка была короче, к пирамидам в Гизе. Она взобралась на Великую пирамиду, восхищаясь мастерством древних строителей. «Может быть, как раз сыны Израилевы строили египетские пирамиды, — думала она, — когда были рабами фараона четыре тысячи лет назад?» Возвратившись в Каир, она встретилась с друзьями в баре отеля «Мена-Хаус» и вдруг увидела в холле знаменитого телевизионного режиссера, известного своими близкими контактами в правительственных кругах. Она подошла, представилась, показала ему несколько своих рисунков и рассказала, что интересуется египетской археологией. Они виделись еще несколько раз, и на одной из таких встреч журналист познакомил Изабель с полковником бронетанковых войск, который стал для нее невольным источником сведений о египетских танковых частях.

Она купила себе машину. Как-то раз по пути из Каира в Александрию она увидела огромную авиабазу, на которой рядами стояло множество тяжелых бомбардировщиков Ту-16. Остановив машину, она пересчитала самолеты, запомнила их модели и внешний вид и поехала дальше. В александрийском порту она записала количество и типы кораблей ВМС Египта. «Я посылала в Израиль развединформацию по самым разным вопросам, — рассказывала она впоследствии Далии Мазори, — но в основном относительно ВВС. Я наблюдала передвижение вооружений и пехоты, мне это не нравилось, но остановить их я не могла…»

Далеко на юге в Асуане шло строительство плотины на Ниле. Изабель знала, что плотина была важной целью израильской армии. «Мне во что бы то ни стало надо было раздобыть строительные чертежи. Я считала это важнейшей задачей. Вместо того чтобы применять танки, самолеты и артиллерию, хватило бы всего одной бомбы, чтобы обрушить все сооружение». И она достала чертежи, отправившись в круиз по Нилу. «Во время плавания я подружилась со старшим помощником капитана, который в деталях рассказал мне о строительстве плотины. При этом нужно было спасти храмовый комплекс в Абу-Симбеле, вырубленный в скале при правлении фараона Рамсеса II». Вода будущего водохранилища должна была затопить археологическое сокровище. Тогда был задуман амбициозный и беспрецедентный план по перемещению огромных статуй из Абу-Симбела в другое место, выше уровня затопления. «Я сказала, что я архитектор и увлекаюсь археологией, и он мне принес целую папку с подробными чертежами новой плотины, включая ее основание на дне Нила».

Сфотографировав карты и планы, Изабель отправила все материалы в большом конверте на адрес семьи Хосе Антонио в Испанию. Они, как и договаривались, переслали конверт на абонентский ящик в Тель-Авиве. Изабель Педро рассматривала это задание как важнейшее в ее карьере. Она постоянно посылала через Испанию отчеты, замаскированные под бытовые письма. У нее был радиопередатчик, который она тайком провезла в Египет, но пользоваться им старалась как можно реже — радиопередачу мог перехватить египетский Мухабарат.

Тем временем отношения между Израилем и Египтом накалялись, и Педро чувствовала, что назревает большой конфликт. Однако ей удавалось скрывать свои чувства от египетских друзей.

Изабель действовала в Египте целых три года. За это время она трижды летала в Израиль через Париж. Останавливаясь у родственников в Израиле, даже словом не обмолвилась о том, что у нее за «работа в Европе». Лишь однажды утром, подкрашивая ресницы, она показала своей племяннице Рути изящный флакончик с тушью и сказала: «Это я купила в Каире». Та про себя усмехнулась. «Ну да, — подумала она, — еще одна байка, чистая выдумка». В другой раз Изабель пошла с Рути на конференцию в техническом училище в Атлите. «Мне однажды пришлось выучить морзянку», — сказала Педро. «Ага, конечно, морзянку она знает…»

Египетская миссия Изабель стала более рискованной после того, как лучшего шпиона Моссада Эли Коэна схватили и повесили в Дамаске, а в Каире арестовали чету Лотц. «Я знала, что опасность подстерегала на каждом шагу, — говорила она позднее, — но я не боялась. Во мне просто не было страха». Девушка влилась в каирскую жизнь, ходила в казино и бесчисленные ночные клубы и рестораны, деликатно отказала местному журналисту, который серьезно за ней ухаживал. В начале 1965 года она даже согласилась на эпизодическую роль в одном итало-египетском фильме о поиске древних сокровищ. Во время съемок она познакомилась с египетским продюсером, который предложил ей вести еженедельную телепередачу об искусстве на французском языке, где в центре внимания был бы ее опыт в качестве иностранки в Египте. Изабель это предложение очень польстило, но она отказалась: «Меня могли узнать в лицо».

После трех лет в Египте она попросила разрешения вернуться назад в Израиль. В штаб-квартире Моссада она представила долгий и подробнейший отчет о своей миссии. Начальство предложило ей работу авиадиспетчера в аэропорту Лидды, но она не согласилась. Изабель вернулась к своей первой профессии, архитектуре интерьеров, и добилась немалых успехов.

Однажды круг замкнулся. Ее пригласили проектировать интерьер дома не кому иному, как Иссеру Харелю, рамсаду, завербовавшему ее много лет назад. «Его жена приняла меня тепло, и я перекроила им весь дом. Иссер приходил, окидывал все взглядом, говорил, что все в порядке, и уходил. Он вел себя очень осмотрительно и даже не спросил меня о Египте. Но он, конечно, меня узнал».

В конце концов Изабель вышла замуж за бывшего члена Иргуна и родила двух сыновей. «Мы поженились благодаря его матери. Я ей необычайно понравилась, она в меня вцепилась и заявила: „Теперь ты моя!“ Будущий муж на тот момент еще даже не был со мной знаком. Мама решила за него». На свадьбе Изабель обнаружила, что среди родственников и друзей жениха немало отслуживших в Моссаде. В числе гостей оказалось много ветеранов Иргуна и Штерна. Одним из них был будущий премьер-министр Менахем Бегин, а другим — ее парижский куратор Майкл, который даже купил одну из ее картин. На самом деле его звали Ицхак Шамир, и ему тоже предстояло в будущем стать премьер-министром Израиля.

А великолепное меховое манто до сих пор весит в шкафу Изабель в Тель-Авиве.

9. Надин Фредж. Трагическая история любви

В 1963 году новый рамсад Меир Амит отправил Сами Мориа в Париж в качестве командира передового центра операций. Сами был одним из лучших сотрудников Моссада с самого момента его создания. Он принимал участие во многих рискованных операциях на вражеской территории. Одной из них было установление контакта с Шулой Коэн в Бейруте в начале пятидесятых.

Но теперь, помимо руководства деятельностью Моссада в тылу врага, Сами должен был взять на себя одну очень болезненную задачу.

Надин Фредж[23] (вымышленное имя) родилась и выросла в Яффе. Она была