Естественно, что в «репинке» ей дали отлуп, и она решила, что будет изучать сей нужный для поступления предмет заочно, у какого-нибудь местного художника. Ну, то есть станет его ученицей. Но тут опять встал вопрос денег. За частные уроки нужно платить, и немало. Поэтому она попросила дядю Сеню поспособствовать и найти ей работенку. Он-то и устроил ее домработницей к своему коллеге. И все было бы хорошо, если бы не развратный питерский воздух, а вернее, образ жизни, которую тут вела местная молодежь. Да и приезжие со всех концов России и ближнего зарубежья молодые люди старались не отставать от местных маменькиных дочек и сынков. Потусоваться же и одеться так, чтобы тебя заметили, – стоило дорого. Поэтому Галина задумалась, как ей быть и где раздобыть деньжат дополнительно от основного своего заработка. На то время она нашла себе еще пару клиентов, нуждающихся в клининговых услугах. Но и этих денег стало со временем не хватать для красивой и веселой жизни в дорогой Северной столице. Не в проститутки же идти. Галина себе никогда бы не позволила такого безобразия, хотя на внешность она не жаловалась и отбоя от желавших ее тела на одну ночь не имела.

Чтобы заработать на своей красоте хоть какие-то денежки, она надумала клеить на ночных тусовках кавалеров побогаче, заманивая их в какую-нибудь из трех квартир, от которых ей доверили ключики, и там, опоив их коктейлем из вина и снотворного, обчищать их карманы. Но проделать это было сложно, ведь ее работодатели редко покидали надолго свои квартирки, а снять специально для таких манипуляций даже однушку было дороговато. И Галина, только раз провернув сию аферу, которая закончилась скандалом и потерей одного из мест работы, решила пока с этим делом завязать.

И вот познакомилась она примерно полтора месяца назад с одним типом. Парень не парень – мужик не мужик. По возрасту вроде бы как мужик за тридцать пять, но моложавый и одевается больше как двадцатипятилетка. Весь такой из себя деловой, все время улыбается криво, мол, у меня все схвачено, и фиксой золотой сверкает. Назвался Вовиком и предложил ей быть его герл, попутно расхваливая ее женские достоинства и обещая горы золотые. Галина отказала Вовику в интиме, но пожаловалась на нехватку денег. А потом, подумав немного, предложила-таки «герою», как она про себя обозвала Вовика, свои услуги в качестве эскорт-девушки. Тот оценил предложение и сказал, что подумает, очень уж она ему приглянулась. На том и разбежались, а через неделю этот Вовик снова ее выцепил в клубе и пригласил в отдельный кабинет (такие были при сем заведении) для делового разговора.

Там Вовик поведал Галине о том, что ему все известно про ее неудачный опыт со снотворным и алкоголем и о попытке облегчить карманы сынишки одного крутого перца из питерской элиты. Откуда у него такая осведомленность, он не сказал, зато намекнул на некоторые подробности ее неудачной авантюры, которые посторонние знать не могли. Но, заметил он, все эти ее ошибки были совершены ею по неопытности и неправильному подходу к делу. Но вот он, Вовик, разглядев в ней талант и явную тягу к легким бабкам, предлагает ей участие в одной очень интересной операции, где ее обаяние и красота, наряду с ее идеей по усыплению свидетелей, принесет ей ни много ни мало, а целых три куска зеленых.

Галина недолго думала, она была девушка хоть и простая, но грамотная и легко посчитала, что эти деньги дадут ей и так нужную ей свободу (можно снять отдельное жилье), и такие желанные частные уроки живописи. Согласившись, она понимала, что сама себе подписала, так сказать, приговор. Но все-таки надеялась, что все обойдется.

Как только Галя дала Вовику добро, он ввел ее в курс дела. Она должна была пойти в Академию художеств имени Репина и там устроиться натурщицей. Далее ее задачей было охмурить некого художника по фамилии Вишневский Александр Андреевич и держать его на крючке до тех пор, пока сверху не подадут команду «Фас!». Вот тогда-то она может везти его на съемную специально для этого случая квартиру, опоить и вынуть у него не денежки, а ключики от квартиры. С этими ключиками она спустится вниз, где ее будет ждать Вовик, и они вместе съездят к этому художнику домой, спокойно вынесут картину, вернутся обратно, положат ключики на место, вывезут Вишневского из квартирки и потом… Потом она может быть свободна. Правда, заработанные честным воровством деньги Вовик обещал отдать ей не сразу, а только вечером, на следующий день после операции. Но чтобы она не сомневалась в его честности, подарил ей вот этот самый золотой браслетик.

– В Академию я пришла под именем Виталия, и там в первый же день познакомилась с Женей, – продолжала рассказ Галина-Виталия. – Подумала, что если я буду жить у него, то буду свободней в своих передвижениях. А то дядя Сеня меня уже достал своими вопросами и опекой. Я, мол, за тебя перед твоей матерью отвечаю, – передразнила она дядьку.

– Правильно он говорил, – наставительным тоном произнесла я и серьезно кивнула. – Вот слушала бы родственника, не влипла бы в криминальную историю.

– Да ладно уже! – взвилась Виталия. – И ты туда же со своей моралью! Да что вам всем говорить-то! Все равно не поймете! – Она махнула рукой и в волнении, забыв про ногу, хотела встать, но тут же взвыла и плюхнулась снова в кресло.

– Сиди тихо! – прикрикнула я на нее. – С тобой и так все ясно. Рассказывай дальше, да «Скорую» будем вызывать, а то вон времени уже сколько – Женя вот-вот вернется с работы!

Услышав о Жене, Виталия вдруг испугалась.

– Чё делать-то?! – Слезы снова градом полились у нее из глаз. – Ты только ему ничего не говори! А то ведь вдруг он полицию вызовет, что я его обчистить хотела, заявит.

– Да мне и говорить ничего не надо, – усмехнулась я. – Тут и так все ясно и понятно. – И я указала на пару чемоданов, стоящих у входа в коридор. – Это, что ж, все твои вещи? – ехидно поинтересовалась я, но потом смилостивилась и приказала: – Все, не реви. Давай рассказывай, а с Женей я сама поговорю и все улажу.

– А чё рассказывать-то, – захлюпала носом Виталия. – Остальное ты