может сказать вашему заказчику и своему боссу, что он не при делах и что это вы, Вишневский, куда-то картину сами подевали. Так что в любом случае, независимо от того, куда после кражи попала картина, ставить на счетчик будут вас, Александр.

От таких радужных перспектив у Вишневского опять началась паническая атака. Он соскочил с места и начал беспокойно метаться по кабинету.

– И что же мне теперь делать?! – в отчаянии повторял он. – Я ведь не думал, я не хотел…

– Алик, – прикрикнула на него Василиса. – Что ты мечешься! Сядь и успокойся! Ты забыл, что у нас есть Таня! Она – молодец, всего лишь за сутки столько информации собрала! В конце концов, у нас есть показания этой аферистки. – Она ткнула пальцем в диктофон на столе.

– Но как мы вернем картину, как докажем… Особенно, если ее специально эти жулики у меня и украли… Как? Я не понимаю, как информация о каком-то Вовике поможет нам доказать… найти… – простонал Вишневский.

– Сядьте уже! – рявкнула я на Алика. – Что вы мечетесь, как невеста перед таинством брака? Раньше нужно было думать, когда позволяли себя охмурить. Сейчас я вам кое-что объясню. И, возможно, это вас хоть как-то утешит.

Алик, когда я вызверилась на него, встал как вкопанный и обалдело посмотрел на меня. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но я улыбнулась ему самой своей неземной улыбкой, и рот его сам собой закрылся. Он смиренно прошел на свое место и тяжело опустился на стул.

– Вот, так уже лучше, – миролюбиво проворковала я. – У нас еще целый субботний день и… Кстати, во сколько у вас должны в воскресенье забрать полотно?

– Не знаю, – хмуро буркнул художник. – Сказали, что предварительно позвонят.

– Ну, вот видите, как все хорошо для нас складывается, – бодро произнесла я, изображая ушлого детектива, у которого все всегда схвачено. – Нам неизвестно, кто такой Вовик и тот ли он тип, что приходил к вам, или это другой Вовик, но у нас есть данные о машине, на которой увезли вашу картину Виталия и этот мутный Вовик. Сейчас мой друг разузнает по своим каналам, кому принадлежит синяя «Тойота», на которой и был увезен в неизвестном направлении шедевр, и мы, а вернее я примусь дальше за расследование. А ваша, Александр, задача, – я многозначительно посмотрела на Вишневского, – нарисовать копию той картины, которую у вас тут свистнули. Ею мы, в случае чего, замылим глаза вашему криминальному заказчику. А там пусть разбираются между собой, что и как. Нам же нужно будет только выиграть время и найти картину. Если только я не найду ее раньше, еще до воскресенья.

– А такой вариант возможен? – с надеждой спросила меня Василиса.

– Верь! – с чувством произнесла я. – Верь и воздастся тебе по вере твоей.

– Будем надеяться, что все будет так, как вы говорите, Таня, – вздохнул Вишневский. – Выбора у меня нет. У нас нет. – Он улыбнулся Василисе вымученной улыбкой и погладил ее по голове. – Что же, пойду дальше работать.

Алик ушел в студию, а мы поплелись обратно – на кухню.

– Хочешь еще чаю или кофе? – спросила Василиса.

– Давай, – кивнула я. – От хорошего кофе отказываться грех. Да и чувствую я, что спать мне сегодня не придется.

Васька удивленно приподняла бровь.

– Это интуиция, – поделилась я. – У меня всегда так. Как только начинает раскручиваться какое-то дело, я чувствую какое-то возбуждение внутри себя. Ну, как волк или лиса, когда по следу идут, так и у меня. А сейчас я чувствую, что…

Не успела я договорить, как заиграла мелодия на моем телефончике, оповещая, что пришло эсэмэс-сообщение.

«Гарик!» – подумала я и оказалась права. Эсэмэс и впрямь пришла от Папазяна.

«Танюша-джани, – писал он, – теперь ты точно должна прийти ко мне на свидание, хотя бы даже в ресторан. Вот тебе адрес и все остальные данные по твоему запросу. А я поехал на вызов. Дежурство, сама понимаешь».

И дальше был написан адрес и фамилия, имя, отчество владельца «Тойоты»: Толстой Леонид Аркадьевич, 1977 года рождения.

«Неужели опять тупик?! – ужаснулась я. – Вовиком тут вовсе и не пахнет. Леонид… Да еще и за сорок лет мужику. Может, машина была украдена? Но тогда бы Гарик мне об этом обязательно написал. Такие вещи быстро на учет берутся, и в местном ГИБДД уже бы знали, если машина была угнана. Хотя… Могли взять на время, а потом на место поставить…». Я так глубоко ушла в свои мысли, что даже не заметила, что Василиса все это время меня теребит за рукав и что-то спрашивает.

– А? Что? – очнулась я от раздумий. – Что ты спрашивала?

– Я спрашиваю – что там тебе такое пришло, что ты в ступор впала? Что-то плохое случилось?

– Да нет, просто задумалась.

И я показала ей эсэмэс, а потом разъяснила ход своих мыслей.

– В любом случае, – рассудительно заметила Василиса, – пока мы с этим Леонидом Толстым не поговорим, гадать бессмысленно.

– Мы? – переспросила я, думая, что ослышалась.

– Ну да! – с энтузиазмом отозвалась Васька. – Сейчас уже десятый час вечера. Судя по адресу, это не так уж и далеко от нас. Поедем вместе, – решительно сказала она. – Одну я тебя сегодня больше никуда не отпущу. А вдруг это засада? – таинственно понизила она голос.

А потом мы дружно с ней рассмеялись, представляя себе кадры фильма про гангстеров, в которых мы вдвоем с Василисой отстреливаемся от засевших в квартире мафиози.

Глава 26

– Так, – отсмеявшись, вернулась к деловому тону Василиса, – одеваемся и едем? А то времени-то вон уже сколько!

– Это хорошо, что уже поздно. Так мы точно будем знать, что застанем хозяина машины дома. Но ты пока не торопись. Иди одевайся и дай мне минут двадцать-тридцать все хорошо обдумать. Не можем же мы поздно вечером заявиться к человеку, который, может быть, ни сном ни духом не ведает, что его машину использовали в коварных целях. Так что ступай, а я тут кофейку пока все-таки выпью, мне под него лучше думается.

Василиса ушла одеваться,