— В самом деле, — холодно сказал Лонгсдейл, — я и сам могу побеседовать с вами по душам.

Рейден стушевался.

— Ему не понравится, — он кивнул на комиссара. — Это ж его племянница гуляет под руку с чернокнижником.

— Заткнитесь оба, — буркнул Натан. От мыслей о Маргарет у него внутри все кипело, а он хотел сосредоточиться на докладе. Разговор консультанта с дворецким тоже прервался — Лонгсдейл, задумчиво нахмурившись, отошел к окну и принялся водить пальцем по подоконнику. Потом рассеянно этот палец облизал, понюхал кипу бумаг, которые Бреннон сгрузил на окно, чтобы освободить стол, и вышел следом за собакой. Рейден проводил его тихим, почти страдальческим вздохом. Натан с удивлением понял, что еще способен на сочувствие.

— Тяжко, да?

— Каждому свое, — пробормотал дворецкий, — кому племянница, кому хозяин…

Спустя десять минут Бреннон присыпал листы песком и, пока сохли чернила, принялся наматывать шарф. Не успел комиссар застегнуть пальто, как в кабинет вернулся Лонгсдейл (пес что–то рьяно вынюхивал на лестнице) и с порога заявил:

— В ваш кабинет и комнату с уликами кто–то проник этой ночью.

— Как это — проник? — не сразу уловил Натан.

— Вскрыл замки с помощью магии и влез. Все следы тщательно затерты, но…

— В мой кабинет?! — взревел Бреннон. Лонгсдейл вздрогнул, дворецкий восхищенно присвистнул. По лестнице загрохотали шаги, и в дверях возник взмокший дежурный:

— Сэр?!

— Кто вчера дежурил ночью? — с грозным спокойствием осведомился Натан.

— Хейз, сэр. Сдал пост сегодня в семь…

— Он там что, дрых всю ночь?! — рявкнул комиссар. — Какой–то недоносок шарился тут, как у себя дома, лапал улики… Улики! Вашу мать! Хейза сюда, живо! — он пулей вылетел из кабинета, ворвался в зал с вещдоками и застыл на пороге, обводя столы пламенеющим взором. Дежурного как ветром сдуло.

— Ну, он же не виноват, — примирительно сказал консультант. — Его, скорей всего, усыпили, а в комнате с утра все было нормально, ничего не пропало.

— Откуда вам знать?

— Я зачаровал обе комнаты от чужаков и от кражи, — немного извиняющимся тоном произнес Лонгсдейл. — Если чужак попытался что–то украсть…

— А мне вы сказать об этом не могли?!

Лонгсдейл потупился. Рейден тихо хмыкнул.

— Чего так вопить? — философски вопросил он. — Все равно этот тип оказался достаточно ушлым, чтобы как–то пролезть сюда, не потревожив чар, и потом так ловко все затер, что если б не пес…

— Можете сказать, кто это был? — сердито перебил комиссар. Лонгсдейл покачал головой. — Ну и толку с ваших чар?

— Видимо, он их как–то обманул, — консультант потер подбородок. — Может, он здесь работает? Или подчинил одного из полицейских своей воле…

— Да чтоб вам опухнуть! — простонал Бреннон. — Час от часу не легче!

— Улики все здесь. Из вашего кабинета тоже пропала какая–то мелочь вроде карандаша. Что вы так волнуетесь?

— Я чего волнуюсь?! — Натан рванул шарф, вновь превращаясь в кипящий гейзер. — По департаменту, оказывается, может вольготно шляться Душитель или какой–то неопознанный чародей, а вы предлагаете мне не волноваться?!

— Да, — подумав, ответил Лонгсдейл. — Это нехорошо, я не учел… Ну, хотите, я проверю всех сотрудников департамента на следы гипноза и маскирующих зелий?

— Хочу, — мстительно ответил Бреннон, — даже если нам всем придется тут ночевать!

— Не самый плохой вариант, — протянул дворецкий. — Вдруг он вернется?

— Я съезжу в мэрию. Передам все лично, так быстрее. Чтоб к моему возвращению…

— Рейден, пойдете с комиссаром, — велел Лонгсдейл.

— Я?!

— На кой черт он мне нужен?

— Если Душитель ходит в департамент, как вы выразились, словно к себе домой, то ничто ему не помешает подойти к вам, — безмятежно отозвался консультант. — Я не хочу, чтобы с вами что–то случилось.

* * *

Бреннон частенько думал, что чувствуют шишки из мэрии, когда, выглядывая ненароком в окно, видят за ним стену собора и раскинувшееся под ней кладбище. На нем уже давно никого не хоронили, кроме городской знати, которая держала фамильные склепы в таком престижном месте. Вид крестов, оградок и кладбищенских служителей, меланхолично поправляющих первые или красящих вторые, едва ли мог вселить оптимизм и веру в лучшее. Натан достал часы и с досадой отметил, что торчит в холле мэрии уже сорок минут, которые можно было потратить с куда большей пользой. Дворецкий, скрестив руки на груди, созерцал кладбище. В желудке у комиссара голодно забурчало.

— Сходи купи еды, — велел Бреннон, протягивая дворецкому мелочь.

— Нет.

— Почему это?

— Мне велено вас охранять.

— От Душителя? — скептически спросил комиссар. — И что ты ему можешь сделать?

— Больше, чем вы способны представить, — скупо улыбнулся Рейден; черные глаза недобро блеснули.

— Тогда жди здесь, я сам схожу.

Дворецкий отвернулся от окна и заступил Бреннону дорогу.

— Нет, — сказал парень, самоуверенно глядя на него снизу вверх. Комиссар почти умилился и взвесил в руке трость.

— Попробуйте, — с предвкушением шепнул Рейден. Натан отступился. Не в мэрии же, в самом деле.

— Ладно, пошли вместе, телохранитель, — буркнул он. Воспитание чужой прислуги — это, в конце концов, не его забота.

Напротив располагалось заведение, цены в котором комиссар счел бесстыдным грабежом. Зато из любого окна была видна мэрия и беломраморная лестница, на деньги от возведения которой можно было бы построить новое крыло в департаменте. Бреннон занял удобную позицию за столиком между окном и камином, заказал пирог с мясом, чай и щедро поинтересовался желаниями Рейдена.

— Не голоден, спасибо, — ответил дворецкий. Он осматривал ресторан с таким видом, словно подозревал в убийстве каждого первого посетителя. Комиссар тоже на всякий случай обежал взглядом зал. Народу было прилично — уже начиналось обеденное время: чиновники, клерки, священники из собора потихоньку занимали столик за столиком. Кто–то курил, кто–то читал газеты, там и сям раздавалось негромкое гудение голосов. Натану принесли пирог, и комиссар, не спуская глаз с мэрии, принялся за еду. Рейден сидел рядом, спиной к камину, лицом к залу и сохранял бдительность.

Когда Бреннон наконец бросил салфетку на стол и сыто откинулся на спинку кресла, дверь снова распахнулась, и по ногам загулял холодный ветер. Разговоры отчего–то стихли; дворецкий вдруг встрепенулся и подался вперед. Комиссар на всякий случай обернулся и зашарил рукой в поисках трости. Он безошибочно понял, что такие люди в это заведение не могли зайти случайно.