10 января

Натан вытянул ноги к камину (не всматриваясь, что именно там горит), взял чашку с чаем и удовлетворенно вздохнул. Чек, который он бережно упрятал в бумажник, приятно согревал карман, хотя премию парням Бройд выписал из собственного кошелька. В понедельник с утра Бреннон наметил визит в банк, а перед уходом вывесил на двери график двухдневных отпусков для всех, кто стоял в оцеплении.

Пес подполз поближе к огню. Даже такая зверюга, лежащая кренделем на ковре, выглядела скорее уютно, чем угрожающе. Джен поставила на стол поднос с сэндвичами и пончиками, щелкнула пальцем по чайнику, подогревая чай, и вышла.

— Откуда она у вас? — наконец спросил комиссар.

— Я должен главе ее клана, — туманно пояснил Лонгсдейл. — Она попросила меня присмотреть за Джен.

Бреннон поразмыслил над тем, что ведьмы вкладывают в понятие «присмотреть». Консультант насупился, и Натан узнал это выражение лица — он часто наблюдал такую смесь растерянности, испуга и непонимания у мужчин, которым неожиданно пришлось опекать юных родственниц.

— Она слишком полагается на грубую силу, — пробормотал Лонгсдейл. — Я хочу, чтобы она постигла тонкое искусство управления собственным даром, но… я пока не очень понимаю, как это сделать.

— А вы ей об этом говорили?

— Нет. Она должна сама понять и стремиться…

— С какой стати? Она может в одиночку понизить уровень преступности в целом квартале, при чем с помощью одной кочерги. Так на кой черт ей стремиться к вашему тонкому искусству?

— Наверное, — расстроенно отозвался Лонгсдейл. — Но за пять лет мы все же продвинулись… немного.

— Угу. По крайней мере, она не убивает людей, не спросив разрешения, — хмыкнул комиссар. — А разве ее семья не беспокоится о том, что может случиться с Джен, учитывая то, чем вы занимаетесь? Это ведь опасно.

— Опасно? — с удивлением переспросил Лонгсдейл. — Но если она не научится сражаться и владеть свои даром, она даже не сможет выбрать себе мужчину, не говоря уже о прочих правах в клане.

На миг Бреннон попытался представить себе мужа, способного на такой подвиг — но здесь его воображение оказалось бессильно. Пес фыркнул и шлепнул его хвостом по ноге.

— Послушайте, — спросил комиссар, — вы помните, о чем вы меня попросили?

Брови Лонгсдейла сошлись над переносицей:

— Попросил вас?

— Ночью, — напомнил Натан, внимательно следя за его реакцией. — Когда мы расставили ловушку на ифрита.

— Я не помню, — на лице консультанта мелькнула тень беспокойства. — О чем же я попросил?

— Скажи мне, кто я, — сказал Бреннон. — Вы попросили именно это, дословно.

Пес пристально уставился на хозяина. Лонгсдейл застыл в кресле, словно напряженные размышления его парализовали.

— Но зачем я вас об этом просил? — наконец выдавил он.

— А вы сами знаете, кто вы?

— Джон Лонгсдейл, — тут же последовал машинальный ответ. — Охотник на нечисть и нежить.

— Кто вы? — настойчиво повторил Бреннон. — Откуда вы родом? Кто ваши родители? У вас есть братья и сестры? Друзья? Дом, в котором вы росли? Воспоминания?

Консультант потерянно смотрел на него.

— Не знаю, — после долгого молчания прошептал он. — Я не помню. А зачем… — он снова смолк. Пес сел, не сводя с него глаз. — Зачем они нужны, — чуть слышно сказал консультант.

— Ну мало ли. Кто знает, зачем они нужны. Но они есть у всех, даже у бездомных сирот есть воспоминания о том, кто они.

— Я Джон Лонгсдейл, — повторил консультант, — охотник за нежитью и нечистью.

— И кто вас таким сделал? — резко спросил Бреннон. Лонгсдейл заморгал.

— Сделал? То есть как… сделал?..

— Вы сказали, что охотитесь уже шестьдесят лет. Взгляните на себя! Вам едва тридцать пять.

Охотник уставился на свои руки.

— Да, — удивленно произнес он. — Действительно. Но почему?..

— Потому что иногда — редко! — вы вспоминаете. Вспоминаете себя, того, кем вы когда–то были, но эти мгновения так коротки, что вы еле успеваете сказать хоть слово. Но в одно из таких мгновений вы попросили меня о помощи, и поэтому теперь я снова спрашиваю вас — вы хотите узнать, кто вы?

— Я Джон Лонгсдейл, — тупо повторил консультант, — охотник за нежитью и нечистью.

Натану стало не по себе. Он никогда не испытывал ничего подобного, сидя напротив как будто живого, мыслящего существа. Лонгсдейл смотрел сквозь него бессмысленным, остекленевшим взглядом, механизм из плоти и крови, у которого кончился завод. Пес низко опустил морду и ткнулся носом в свесившуюся с подлокотника руку. Бреннон встал и коснулся плеча консультанта:

— Джон, — мягко позвал он. Охотник медленно моргнул и поднял на комиссара глаза.

— Ваша ведьма провела небольшое исследование, — сказал Натан. — У нас в распоряжении оказалось немного крови чародея, который влез в дом Грейса.

— Вы зовете его пироманом, — кивнул Лонгсдейл.

— Это ваш родственник.

Консультант так вздрогнул, что комиссар машинально сжал его плечо.

— В каком это смысле родственник?

— В прямом. Хотя он не ваш брат, кузен или, упаси Боже, дядюшка, ваше родство не вызывает у Джен сомнений.

На этот раз Лонгсдейл молчал долго. Он глядел в камин поверх головы пса и перебирал пальцами по подлокотнику. Натан сравнивал его с пироманом. Ничего общего в телосложении (тот на фоне могучего консультанта вообще казался спичкой), но что–то схожее было в очертаниях высокого лба, квадратной челюсти и разрезе глаз.

«Или мне это мерещится», — подумал Бреннон, и тут Лонгсдейл вдруг отрывисто бросил:

— Да.

— Что — да?

— Найдите его, — процедил консультант. — Скажите мне… — его лицо вдруг мучительно исказилось. Он стиснул так подлокотники кресла, что они смялись, как картонные; в углах рта выступила слюна, и Лонгсдейл тяжко просипел: — Скажите мне, кто я.

КОНЕЦ

Но продолжение следует…