Полететь в Финикс Одри согласилась почти сразу. Она и сама собиралась навестить подругу, а уж раз брат согласен оплатить поездку, то тем более стоило сделать это. Обещать Мэтту чудо, что вернётся в Вашингтон с Кэтлин, она не могла, но ускорить её приезд и поспособствовать их примирению – пообещала.

Неугомонная Заноза не захотела ждать утра и упросила мужа отвезти её в аэропорт через час после того, как разошлись гости. Брэндон как всегда отнёсся с пониманием к неожиданному решению Одри. Он даже хотел полететь вместе с ней, но принял отказ жены очень спокойно; и вправду, что делать ему меж двух подружек с их женскими разговорами и секретами?

Мэттью пожелал Лилибет «спокойной ночи», поцеловал в лоб, наслаждаясь запахом родного человечка. Он поблагодарил Бога за подаренную возможность выполнения заветного ритуала, ушёл в свою спальню. Слова собственного отца – не выходили из головы. Вуд-старший оторопел, услышав неожиданную просьбу из уст Лебовски. Тот хотел знать правду об отношениях Мэттью с Кэт. Почему они не женаты и Лилибет носит фамилию матери? На вопрос: «Для чего это нужно?» – адвокат ответил предельно открыто и от того шокирующе. Он собирался ухаживать за матерью внучки Харриса и сделать ей предложение, считая Кэтлин Паркер идеальной кандидаткой в жёны успешному человеку. После увиденного этой ночью он смог убедиться, что Мэтт не питает серьёзных планов в отношении Кэтлин, а значит – ему не помеха.

Пришлось рассказать, почему Самуэль сделал подобные выводы. Столько грубых, красочных выражений сын от отца никогда не слышал. Обвинение в неконтролируемом сексе со всем, что шевелится, – было малым из них. Харрис по-прежнему считал, что Мэтт виноват перед Лесси во всех её злоключениях, а уж испортить жизнь Паркер – не позволит. Он взял обещание с сына уладить последствия созданной им ситуации, вымолив у Кэтлин прощение, пока не стало слишком поздно, со своей стороны пообещав всякое содействие в примирении.

Мэттью пустым взглядом смотрел в телевизор, совершенно не следя за сюжетом фантастического триллера. Он обречённо посмотрел на часы – время в последние дни то слишком тянулось, то буквально летело, – убрал звук и, взяв с прикроватной тумбочки телефон, сделал вызов.

Настойчивая телефонная трель заставила Кэтлин метаться по комнатам в поисках не унимающегося средства связи. Пришлось, встав на колени, шарить руками под диваном. Неизвестно каким образом плоский айфон оказался в гостиной и провалился за полукруглую мягкую спинку. Она, взглянув на светящийся экран, чертыхнулась. Вуд почему-то решил набрать её в столь позднее время. Вторую ночь с ней активно желали словесно общаться мужчины.

– Да.

– Извини, что так поздно. Не разбудил?

Паркер присела на краешек дивана, стряхивая с колен прилипшие ворсинки.

– Нет, я только собиралась лечь спать.

– А почему голос такой запыханный? – Как ни старался Мэтт придать словам безразличие, не получилось – от казалось бы простой фразы разило недоверием.

Кэтлин представила, как ползёт вверх его бровь, и усмехнулась. Пауза в трубке кричала о внутреннем напряжении абонента.

– Уронила вечером телефон и не заметила, сейчас доставала. А ты что подумал?

Вуд облегчённо вздохнул, хоть и знал: невозможно проверить, говорит Паркер правду или он оторвал её от приятных занятий с Бейном. Ревность кольнула в левый бок, но агент тут же отмёл нервирующее предположение, понимая, что подобные мысли могут привести к новой ссоре. Сам грешник – он подозревал во всех тяжких других и как же дорого готов заплатить, чтобы прямо сейчас оказаться в квартире Кэт или ощутить её тёплое тело под своим боком. Только подобный контроль может дать полную гарантию верности женщины. Мэттью даже похолодел от мысли, что Лебовски мог вернуться в Финикс и уже сделать ей предложение.

– Как прошёл день? – он затаил дыхание, плотно прижавшись щекой к экрану, вслушиваясь в звуки на той стороне, стараясь расслышать что-то помимо слов брюнетки и очень страшась услышать.

– Всё нормально, как обычно.

Голос Кэтлин звучал спокойно, дыхание выровнялось, – это тут же отметил ревнивец. Он улыбнулся, поняв, что Паркер не лжёт. Она в этот миг находилась одна в просторной гостиной большой квартиры, в центре огромного города. И тут же на ум пришло: «А могла бы быть рядом со мной и дочерью». Вслух сказал совершенно другое:

– К сожалению, я не знаю, как ты его обычно проводишь.

– В последнее время чувствую вокруг себя вакуум, мне не хватает Лилибет… – Кэтлин запнулась, решив, что не стоит давить на жалость и объяснять свои срывы нехваткой общения с дочерью. Не должна она перед ним оправдываться, не в этот раз. Вполне логично было бы послать его к чёрту. – Мэттью, ты позвонил мне в час ночи, чтобы это выяснить?

– Нет, я решил ещё раз извиниться. Прости, осла, я постоянно несу что-то не то и не так.

– Мы оба это делаем. Извинение принято, это всё? – вопрос прозвучал суховато, но в то же время не требовательно.

Он чувствовал – Паркер, как и ему, не хотелось прерывать разговор. Она ждала чего-то большего, чем слов извинений. «Женщины любят ушами», – подмечено кем-то очень давно и совершенно правильно.

– Нет… Я много думал сегодня.

– И что надумал?

Он говорил мягко, почти нараспев, тщательно подбирая слова; она – вопросами, очень быстро.

– Почему мы оба так усложняем себе жизнь? Давай представим, что ты сейчас одна в космическом корабле, и вакуум, о котором ты говоришь, находится за его бортом. Ты укрыта стенками с толстой обшивкой, в которой намешано всякого, но только не безлюдье. Пусть горе, печаль и переживание, но это не пустота, а работа живого сердца. Ты летаешь из-за отсутствия гравитации, оттолкнись от стенки безысходности и направься к противоположной, где тебя ждут. Я люблю тебя. И ты, что бы ни говорила, любишь меня, я знаю. Давай встретимся у стены счастья?

– У тебя неплохо развита фантазия… – Кэтлин оборвала в себе желание съязвить, добавив не без толики грусти: – Ты думаешь, это возможно?

– Это необходимо нам, а значит, возможно… Нет, не так. Не «возможно», а обязательно будет. Только перестань трусить.

– Я…

– Не перебивай, в голове и так полный сумбур. Я не умею просить прощения. Дослушай до конца, ладно?

– Я слушаю, хотя знаю, красиво говорить и убеждать ты умеешь…

Вуд тяжело вздохнул.