– К сожалению, да. Она оставила свой номер?

Отец диктует мне номер, а потом переходит к следующему сообщению:

– Звонил Эван Шеффилд, выразил сожаление, что не видел тебя на встрече друзей и родственников, и хотел убедиться, что ты получаешь уведомления. Мне он показался заслуживающим доверия. Надеюсь, ты не возражаешь, но я дал ему адрес твоей электронной почты.

– Все в порядке. Я обещала дать ему его на церемонии, а потом совсем об этом забыла.

– А еще сегодня заходил человек, назвавшийся Корбаном Хейзом. Мне показалось, он хорошо знает тебя и Уилла.

– Так и есть. Я разговаривала с ним на церемонии. Помнишь? Он друг Уилла по спортзалу.

– Он так и сказал. Еще он принес коробку с вещами. Пара книг, которые он брал у Уилла, несколько фотографий, футболка с забега, в котором они вместе участвовали, и все такое. Он сказал, что хочет, чтобы эти вещи хранились у тебя.

– Очень мило с его стороны, – отвечаю я, и тут мне в голову приходит кое-что еще. – А ты кому-нибудь говорил, что я в Сиэтле?

Не то чтобы я думаю, будто кто-то из звонивших, за исключением Лесли Томас, шлет мне эсэмэски со скрытого номера, но спросить все же стоит. Если отец рассказывает всем, кто звонит или заходит, о том, где я нахожусь, круг подозреваемых становится шире.

– Нет, не думаю. А что?

– Вспомни, пап. Это важно.

Он замолкает, но всего лишь на пару секунд.

– Нет, я совершенно уверен, что не говорил ничего, кроме того, что ты на несколько дней уехала из города и что мы с мамой присматриваем за домом. А теперь объясни, пожалуйста, почему ты спрашиваешь?

Дэйв опускается в соседнее кресло и показывает мне поднятый кверху большой палец в знак победы. Я рассеянно киваю в ответ, потом рассказываю отцу о сообщениях со скрытого номера. Кто бы это ни был, он знает, что я здесь, знает, что мы с Дэйвом приехали, чтобы выяснить подробности о прошлом Уилла, и даже утверждает, что ему известно, что именно я ищу, и что я ищу это не в том месте.

Голос у отца становится жестким и значительным, напоминая о его военном прошлом.

– Мне это не нравится, Айрис. Тот, кто посылает эти сообщения, может отслеживать твой мобильный. А это значит, что он знает не только то, что ты находишься в Сиэтле, но и то, что в данный момент ты сидишь в холле полицейского управления.

– Ну, по крайней мере, тут мы в безопасности, – говорю я, но шутка явно не удается.

Отец ворчит, а сидящий напротив меня Дэйв мрачно хмурит брови.

– Серьезно, пап, у нас все хорошо. В сообщениях не было угроз, просто… требование, чтобы я возвращалась домой, но мы и так завтра, скорее всего, уедем отсюда. Кажется, мы зашли в тупик.

– Хорошо. Мама будет рада это услышать.

Я слышу мамин голос, который звучит так четко, будто она сидит у папы на коленях:

– Услышать что?

– Что дети завтра возвращаются. – Она говорит что-то еще, но я не могу разобрать, что именно, отец вздыхает. – Она хочет знать, ела ли ты?

– Да, – отвечаю я и почти не кривлю душой. Я ела, просто мне мало что удается удержать в желудке. Я возвращаюсь к теме разговора: – Что-то еще?

– Ага, Ник Брэкман звонил четыре раза.

Это сообщение заставляет меня задуматься. Ник – начальник Уилла, я видела его всего несколько раз на мероприятиях, организуемых в «Эппсек», и это было так давно, что, когда он подошел ко мне на поминальной церемонии, я не сразу вспомнила, кто бы это мог быть. Когда мне это наконец удалось, он уже отошел.

– Что хотел Ник?

– Он не сказал, но мне показалось, что дело срочное. Он оставил номер своего мобильного и просил, чтобы ты позвонила, как только у тебя будет возможность, не важно, днем или ночью. Он ответит в любое время. – Отец диктует номер, и я записываю на ту же квитанцию. – И еще кое-что, милая.

Что-то в его голосе заставляет мое сердце тревожно забиться, меня бросает в холод и в жар одновременно.

– Да…

Он тянет время, откашливаясь, и этот его маневр вынуждает меня сползти почти на самый край кресла.

– Ну же, папа, просто скажи мне!

– Сегодня утром звонила Энн Маргарет Майерс. – При упоминании этого имени я сжимаю подлокотник кресла так крепко, что кажется, он вот-вот сломается пополам. – Милая, на месте катастрофы было найдено обручальное кольцо Уилла.

Каким-то чудом Дэйву удалось достать два билета в первый класс на ночной рейс в Атланту, где, по словам отца, на столике в ванной меня ждет пухлый конверт с логотипом «Либерти эйрлайнс». По уверениям Энн Маргарет, на нем нет ни царапины, даже самой крошечной. Я думаю о той силе, которая сорвала кольцо с его пальца, представляю, как этот кусочек платины стремительно падает с небес, а потом упруго подскакивает на кукурузном поле, словно мячик в автомате для пинбола, и после всего этого кольцо продолжает выглядеть как новое. Она назвала это счастливой случайностью, такой же случайностью, какой была неисправность, ставшая причиной падения самолета.

Я вздыхаю и смотрю в окно. За окном ночь и взлетная полоса аэропорта Сиэтла. Вращающиеся желтые огни отражаются в лужах, размытые пятна света причиняют боль моим опухшим глазам даже сквозь черные стекла очков. Я понимаю, насколько чудно, должно быть, выгляжу в солнечных очках в десять часов вечера, словно я какой-нибудь рэппер, но это единственный способ скрыть слезы. Я плачу с тех пор, как отец сообщил мне, что нашлось кольцо Уилла, то самое, на внутренней стороне которого выгравировано мое имя.

Все эти семь дней я лелеяла надежду. Я говорила себе, что на самом деле Уилл не умер, по крайней мере до тех пор, пока у меня не будет доказательств его смерти. Пока на месте крушения не будет найдена хотя бы крохотная его частичка. Я изо всех сил цеплялась за эту надежду обеими руками, хотя шли дни и надежда утекала сквозь пальцы. А потом один звонок из «Либерти эйрлайнс» украл мою надежду и забрал моего мужа – любовь всей моей жизни, будущего отца моих детей – во второй раз. Но на этот раз я потеряла его по-настоящему, и боль от этой потери обжигает мое сердце, словно раскаленное железо.

Дэйв сжимает мои пальцы вокруг стакана с холодной водой и вкладывает мне в другую руку крошечную голубую таблетку.

– Эта малютка поможет тебе отключиться, и ты проспишь глубоким сном без сновидений весь путь до дома.

Если есть что-то, в чем точно разбирается современный городской гомосексуальный мужчина, так это фармацевтика. Я, не задумываясь, запиваю таблетку водой.

А потом я отворачиваюсь к окну, прижимаюсь лбом к стеклу и жду, когда наступит забытье и сон без сновидений освободит меня.

Мы с Дэйвом уже подходим к дому, когда мама распахивает дверь и выходит на крыльцо.

– Ливердс! Добро пожаловать домой.