– А мы куда едем? – поинтересовался я. – Где вы им встречу назначили?

– В торговом центре. Напротив ФСБ. Должно у них мозгов хватить, чтобы на танке не приехать?

– Не знаю, – я с сомнением покачал головой. – Люди дикие.

– Вот и я говорю, – согласился он. – Дикий человек должен сидеть в тюрьме.

Кроме меня и его, в машине находились еще двое. Шофёр и крупный, но совершенно не опасно выглядящий парень, лет двадцати восьми. Как по мне, то ехать на серьезный разговор в таком составе было несколько опрометчиво. Впрочем, сам Соловей по статусу заменял собой, наверное, достаточное количество бойцов.

В торговый центр мы вошли, не проходя сквозь рамки металлодетектора, а сбоку, показав старшему охраннику какие-то карточки – разрешение на ношение оружия, как я понимаю.

– Подождём, – остановив меня рядом со стендом, продающим часы, сказал Соловей. – Есть еще три минуты. Появляться следует вовремя. Не опаздывая и не приходя заранее. Чтобы подлянку какую не заподозрили.

– Где вы с ним договорились?

– «Мон Плезир». Трусы там продают, женские. И купальники.

– Почему там?

– Меньше шансов, что стрелять начнет.

– Из-за трусов?

– Вот именно, – абсолютно серьезно ответил Соловей. – Когда стреляешь, есть шанс что тебя в ответ замочат. А погибнуть среди нижнего белья он не захочет. Позор. Родственники не поймут.

– Как вы можете быть уверенны в психологии психопата?

– Вот именно потому, что психопат, и уверен. С ними проще. Не хочу тебя расслаблять раньше времени, но бояться надо не громких людей, а тихих.  Хм, смотри, – он указал подбородком на праздношатающихся молодых людей спортивного телосложения, тоже делающих вид что рассматривают витрины. – А он глупее, чем показалось сначала. Понял?

– Наверное, понял, – я внимательно оглядывал витрины, впрочем, ничего почти не видя из-за состояния легкого мандража. Очковал, конечно, как изволил он ранее выразиться.

Ровно к пяти, в противоположный конец торговой галереи вошла группа молодых людей, человек в десять. В ее центре, почтительно окруженный со всех сторон, шествовал Арслан, в солнцезащитных очках.

Приблизившись к условленному месту, он с недоумением оглядел вывеску и содержание и сокрушенно развёл руками.

Мы вчетвером тоже незамедлительно двинулись на встречу и подошли ко входу в бутик.

– Где ты такое место нашел? – скривя губу, обратился Арслан к Соловью.

– Здороваться тебя не учили, – ответил тот, – но я с тобой поздороваюсь. При таком раскладе, как я его наблюдаю, здоровье тебе понадобится.

– Ты кто такой?! – взбеленился Арслан, – чтобы учить меня про здоровье?

– Ты знаешь, кто я такой, раз приехал сюда, – спокойно и прямо-таки притормаживая слова ответил Соловей. – Но, наверное, плохо соображаешь, раз притащил с собой всю футбольную команду. Ты, дурак, решил тут кулачный бой устроить?

– Зачем кулачный? – резко дернувшийся при слове дурак, Арслан хлопнул себя по животу и угрожающе протянул. – Есть чем тебя накормить и издалека.

– Плохо, – разочарованно кивнул Соловей и, достав из кармана мобильник, набрал номер.– Чингиз? Ты мне сказал, что с ним можно говорить. Тебя обманули, Чингиз. Ко мне на разговор пришел пастух со своим стадом.  Это не мой уровень… С кем мне в следующий раз решать вопросы, с дворниками? На, поговори, – он протянул трубку Арслану.

– Какой Чингиз? – недовольно морщась, спросил тот, всё же принимая трубку.

– Тот самый, – кивнул Соловей. Поздороваться не забудь, неуч.

– Да, я, – произнёс Арслан, глядя на меня ненавидящим взглядом.

Он долго слушал, не делая не единого движения.

– Это моя корова, Чингиз, – наконец вспылил он. – Этот чёрт мне должен!

Наконец, он нехотя вернул мобильник Соловью и пробормотал.

– Не обессудь, не узнал...

Соловей засунул аппарат в карман.

– Твои пастухи будут присутствовать? Может получится для тебя… неудобно.

Арслан гордо поднял подбородок.

– Этот шакал мне должен денег. Хотел мои глаза сжечь. Ты не по праву за него встал.

– За его деньги я интересовался, – ответил Соловей. – Вы его долг не купили, а забрали. Так не пойдёт… Но это другой разговор, не сейчас. Сейчас ты мне ответь – как моя племянница у тебя на дому оказалась, и что ты ей говорил? Причем, учти – это моя кровь, и значит ты это мне говорил. Повтори свои слова.

– Я этому шакалу урок давал, – слегка сбросил обороты Арслан. – Он меня ослепил почти! Только ради уважения к тебе не убиваю его, пока. А девушку не трогали. За ее испуг я лично перед ней извинения принесу. Машину, какую она уважает, подарим.

– Ты меня опозорить попытался, через племянницу. Как ты передо мной извинишься?

–  Не было умысла на тебя или племянницу! – дернул плечами Арслан. – Неужели ты не видишь, что он тебя использует?

Соловей молча вперил в него свой взгляд.

– Ты глухой или тупой? Ты взял мою племянницу, чтобы решать свои дела. Ты понимаешь, что я возьму с тебя в ответ?

– Я клянусь, что улажу с твоей племянницей дела. Можешь…

– Ты совсем невменяемый, – перебил его Соловей. – Ты кровью отвечать должен теперь. Если ты моих слов головой не слышишь, я это решу. Без тебя. Сегодня хотел встретиться, посмотреть кто ты есть. Ты – никто. И команда твоих пастухов говорит о тебе больше твоих слов. Один шанс у тебя был, повиниться, принять на себя косяк этот, понести ответственность. Но я вижу, – Соловей презрительно сощурил глаза. – Я не достучусь до тебя. Прощай, больше мы не увидимся, – он развернулся для того, чтобы уйти, но остановившись, добавил громко, чтобы окружение Арслана слышало. – Распусти своих чабанов, зря сгинут из-за тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глаз Арслана не было видно за темнеющими стеклами очков, но потому как побледнело отхлынувшей кровью и вытянулось его лицо, стало понятно, что чувствует он себя не важно. Будь то страх или ненависть, но контролировал он себя уже слабо.

– Подожди, – кинул он в спину Соловья. – Не надо всё на кровь переводить, еще не все слова сказаны.